– Но стрелять не надо… – попросил Ватсон.
– Не надо? Надо, Федя английский, надо! – заорал снова человек в сером френче, продолжая стрелять в воздух.
– Вас просят не стрелять, – попросил я, поняв, что сбесившийся сейчас военный потратит все свои патроны, после чего нам вместе с английскими друзьями можно будет легко побить этих военных.
– Не стрелять?! Вот вам, вот!!
Я заткнул уши обеими ладонями от стрельбы возле самого своего уха.
Пули свистели слева и справа, казалось, что от них никуда мне не деться. Их грозная музыка внезапно мне напомнила одну из грозных симфоний Бетховена.
Холмс и Ватсон тоже закрыли уши, стараясь не двигаться и не смотреть на обезумевшего человека в сером френче.
Остальные военные тоже стали стрелять неистово в воздух, часто употребляя нецензурные слова из трех слов и трех букв.
Я только радовался, что англичане не поймут языка улиц и коммунальных квартир.
И сколько может это продолжаться? Сколько патронов у них?
Наконец, стрельба прекратилась…
Ура-а-а-а!!
Я поднял голову, опустил руки, видя, что человек в сером френче ищет в кармане новую обойму.
Остальные двое военных положили пистолеты на полку напротив нас, шаря по карманам и ища новые патроны.
– Всё, приступим… – тихо скомандовал Холмс, поднимаясь с места и нанося прямой удар правой по физиономии человека в сером френче.
Я вместе с Ватсоном тоже быстро вскочили, вступая в драку с военными.
Это длилось совсем недолго, поверьте…
Я не думаю, что моему интеллектуальному читателю может понравится читать, кто и когда нанес тот или иной удар в челюсть или в грудь, не всем такое интересно…
В результате короткой драки человек в сером френче лежал на полу купе, а на его лице красовались два здоровых синяка.
Двое других военных корчились от боли на полках купе, ругаясь нецензурно.
– Надо бежать! – предложил я.
– Да, быстро уходим, – согласился Холмс.
Мы вышли из купе, пробежав несколько метров по коридору.
Потом я остановился, обращаясь к Холмсу и Ватсону:
– Давайте прощаться, господа! Лучше сейчас передвигаться по одиночке, так лучше…
– Почему? – не понял Ватсон.
– Потому, что они встанут, начнут нас искать, позовут свою подмогу, их много здесь, – объяснял я Ватсону, – ясно? А так, если мы разбредемся по разным сторонам, нас труднее будет схватить… Один в одном месте, а другие в других купе!
– Да, он прав, – согласился Холмс, пожимая мне руку. – Спасибо!
Попрощавшись с ними, я побежал в следующий вагон, более не оборачиваясь в сторону английских друзей.
Поезд несся на большой скорости, солнце светило в окно.
Я остановился лишь на минуту, вздохнул, смотря на махающих вслед проходящему поезду людей, после чего побежал снова по коридору.
И что в другом вагоне будет?
25-37 км
Признаюсь, дорогой мой читатель: я входил в новый вагон с большой опаской….
Мне надоело бегать по вагонам! Сколько можно так, как мальчишка какой-то, бегать, будто я что-то натворил и мне полагается большая взбучка?!..
Я остановился у первого окна в коридоре вагона, желая просто постоять и подышать свежим воздухом.
Внезапно мне вспомнилась надпись на одном доме, кем-то написанная: «Париж».
А ведь это символическая надпись, как я сейчас только что понял… Да, какой-то неведомый человек в силу определенных обстоятельств пишет на заборе или доме не название своего города, а название того известного во всем мире города, в котором он определенно не был и неизвестно когда будет!.. И мне, никогда не видевшего этого писавшего, стала понятной дикая тоска его, когда он выводил название известного города Парижа и мечтал, может, в которой раз когда-нибудь и как-нибудь хоть на день, хоть на полдня, оказаться в столице мира и посмотреть, как там люди живут!!..
Я вздохнул и подумал: «А ведь я там тоже не был, не был я в Париже!! А как я хочу там побывать и не видеть того, что вижу здесь!!»
– Хочу в Париж! – вырвалось у меня.
– А в Тьму – Тараканск ты, контра, не хочешь?! – грозно молвил кто-то за моей спиной.
Я вздрогнул от неожиданности.
Поворачиваться и смотреть на неизвестного за спиной совсем не хотелось.
Хотелось в Париж!..
– Гражданин, ваши документы! – вновь послышалось у меня за спиной.
Я стоял и не двигался.
– Гражданин, предъявите документы! – Требование было повторено уже ледяным тоном, не терпящим возражений.
Да, после такого требования можно было ожидать только выстрела в спину без предварительного следствия и суда.
Я медленно развернулся к говорившему за спиной.
Как я и предполагал, ничего хорошего ожидать мне не пришлось.
Передо мной стоял офицер с пистолетом в руках. Чуть вдали от него стояли двое солдат с винтовками, дула которых были направлены в мою сторону.
Офицер был лет около тридцати, роста ниже среднего. В правой руке он держал пистолет, а в левой держал папироску. Смотря на меня крайне враждебно и направляя дым намеренно прямо в мою сторону, он снова повторил свое требование.
– Какие еще документы! – не понял я. – Я в поезде еду, ясно?
– Гм, это мы знаем, что вы в поезде пока… Пока! А не в тюрьме, – зло молвил офицер, продолжая пускать дым в мою сторону, чуть ли не в мое лицо.