Путешествие к Источнику Эха. Почему писатели пьют

Однако не каждый пьяница становится алкоголиком. Это расстройство, известное во всех уголках мира, обусловлено множеством факторов, среди которых и наследственная предрасположенность, и жизненный опыт в раннем возрасте, и социальные влияния. В статье «Роль стресса в раннем возрасте как прогностического фактора алкогольной и наркотической зависимости» (2011) много лет изучавшая эту проблему Мэри-Энн Энох пишет:

Достоверно установлено, что наследуемость алкоголизма составляет около 50 %… Вот почему наследственное и обусловленные средой влияния на развитие аддиктивных расстройств в равной степени важны, хотя степень риска может варьироваться в зависимости от социальных групп[37].

Позднее, при расшифровке моего интервью с доктором Петросом Левоунисом, директором Института аддиктологии, я увидела, что многократно, меняя формулировки, задавала ему вопрос о причинах алкоголизма и он всякий раз давал несколько разнящиеся ответы. Это не означает, что он был невнимателен. Напротив, он оказался весьма вдумчивым и педантичным собеседником. Его понимание алкоголизма напоминало манипуляции с несколькими моделями, что-то вроде жонглирования тарелками. Это расстройство имеет в первую очередь наследственные причины, но очень важны также социальный и психологический факторы. Современные исследователи, в отличие от своих предшественников, уверены, что типичного алкоголика как такового не существует. Алкоголь приносит целый букет моделей поведения (ложь, воровство, мошенничество, частые автомобильные аварии), которые могут исчезать полностью или ослабевать по достижении трезвости, хотя — тут мой собеседник усмехнулся — на свете полно негодяев как среди алкоголиков, так и среди трезвенников.

В начале разговора он сказал особенно заинтересовавшую меня фразу. Он упомянул процесс, который назвал переключением мозга. Если человек в высшей степени беззащитен перед алкоголизмом, то есть против него работают и наследственные, и социальные, и психологические факторы, в работе его мозга, скорее всего, происходят изменения. По словам доктора Левоуниса, «они, видимо, усугубляют зависимость, действуя на первичные структуры мозга, на мезолимбическую систему, и в этом случае зависимость имеет тенденцию жить своей собственной жизнью, в значительной степени независимо от сил, которые приводят ее в действие поначалу». Он назвал этого высвободившегося живучего монстра большим медведем, а затем

большим зверем. «К сожалению, — добавил он, — большинство людей этого не сознают и лелеют напрасную надежду, что, если они отыщут корень проблемы и устранят ее, они навсегда избавятся от зависимости».

Понятие переключения мозга мне прежде не встречалось. Впервые оно было предложено лет пятнадцать назад Аланом Лешнером, тогдашним директором Национального института изучения злоупотреблений наркотиками[38]

. Он предположил, что в области прилежащего ядра — части мезолимбической системы, которая отвечает за вознаграждение и удовольствие и в которую наркозависимость вцепляется мертвой хваткой, — происходят нейрофизиологические изменения. Эти проводящие пути, пояснил доктор Левоунис, «указывают не только на боль и удовольствие; они говорят и о значимости. По сути, они говорят нам о том, что важно, а что нет. То есть множество аспектов вашей жизни, которые вам приятны, желанны и важны, становятся всё менее и менее значимыми, и в конце концов их полностью вытесняет вещество, вызывающее привыкание. Алкоголь».

Стабильность подобного грабежа обусловлена в первую очередь географией путей удовольствия-вознаграждения, их анатомическим положением внутри черепной коробки. Доктор Левоунис, жестикулируя, объяснил мне, как мезолимбическая система втиснута прослойкой между гиппокампом, который является центром памяти головного мозга, и другими отделами лимбической системы, которые отвечают за эмоции. Эта картина мне кое-что прояснила. Память и эмоции. Как же мы принимаем решения, если не познанием, прямым применением разума? Но эта область головного мозга, лобные доли, в структурном плане расположена далеко, и связь ее с мезолимбической системой отнюдь не совершенна, особенно в юности. Неудивительно, что отсутствие воли — характерная черта алкоголиков. Лобные доли взвешивают добро и зло, соизмеряют риски; лимбическая система алчна, ненасытна и импульсивна, и входящий в нее гиппокамп призывно нашептывает: вспомни, как это было приятно!