Путешествие к Источнику Эха. Почему писатели пьют

Я огляделась и увидела на одной из книжных полок «Линию красоты»[39]. За окном мелькали голуби. Город стучался в стекло назойливо, как дрель. Доктор Левоунис обрисовал долгосрочную перспективу: система удовольствия-вознаграждения остается ограбленной и в период трезвости, так что, даже прекратив пить, алкоголик всё еще уязвим для рецидива зависимости. «Как долго», — спросила я, и он ответил: «Хотя многим и удается справиться с этим недугом, риск рецидива остается с вами на долгое, долгое время, если не на всю жизнь».

Мы заговорили о лечении. Доктор Левоунис обозначил основные два пути восстановления: одна модель основана на абстиненции, другая — на уменьшении ущерба. Согласно первой (ее предпочитают АА), человек полностью отказывается от употребления алкоголя и концентрируется на соблюдении трезвости. Во второй модели упор делается на повышение качества жизни, при этом полный отказ от выпивки не обязателен. Мой собеседник полагает, что на практике работают обе модели, а какая именно в конкретном случае — зависит от индивидуальных обстоятельств и потребностей.

После этой беседы в голове у меня роилось множество мыслей, а когда я вышла на улицу, за мной плелся большой зверь

. Что Теннесси Уильямс мог с ним поделать, если зависимость имеет свою инерцию и присутствует в черепной коробке? Я не уверена, что он был бы удивлен. У него было нутряное чутье того, как люди подвергаются иррациональному влечению. Вот бедная Бланш Дюбуа украдкой прикладывается к бутылке в доме своей сестры в Новом Орлеане; а это Брик Поллит, он то и дело ковыляет к домашнему бару, он говорит умирающему отцу: «Мне трудно понять, как это кто-то еще интересуется, жив он, мертв или собирается умереть. И как это люди могут еще чем-то интересоваться, кроме того, осталось ли еще что в бутылке»[40]. Уильямс мог не знать, где именно находятся лобные доли (хотя, возможно, и знал, будучи убежденным ипохондриком, который после лоботомирования любимой сестры навсегда затаил страх перед психиатрическим лечением), но безусловно понимал, как человеческое существо может жить, не пользуясь разумом. Я думаю, что «Кошка на раскаленной крыше» всерьез касается только иррациональных побуждений — алкоголя, денег, секса — и того, как они могут изувечить жизнь.

* * *

Собрание Анонимных алкоголиков в Верхнем Вест-Сайде проходило в шесть часов вечера. Я вздремнула в номере отеля, а потом отправилась через Центральный парк, жуя на ходу хот-дог. Деревья оделись листвой недели две назад, и тут в глубине куста я увидела красного кардинала. Наряду с иным климатом и новой языковой средой, именно разнообразие царства пернатых приносит нам подлинное ощущение путешествия. Неделю спустя на пути в Ки-Уэст я увижу грифов, кружащих над Майами, морских ястребов в парке Эверглейдс, ибиса в тропических кладбищенских зарослях. Еще через неделю и на тысячу миль севернее, на окраинах Порт-Анджелеса я буду наблюдать, как белоголовые орланы ловят в реке рыбу и как над ущельем роятся облака фиолетовых ласточек. Но красный кардинал был первой чисто американской птицей, и это меня воодушевило. В конце концов всё, что происходит, происходит здесь, на этой населенной живыми существами земле. Я благодарна науке, но не хочу отрывать драму алкогольной зависимости от подмостков, на которых она разыгрывается, от беспокойного и неприбранного мира.

Но на собраниях АА так не выходит. Я устроилась в задних рядах с одним из давних членов сообщества, Энди, который помог мне освоиться. Люди то и дело заходили, хватали стаканчик кофе, многие были в бейсболках. На первый взгляд это был прямо-таки гротескный Нью-Йорк, двое в первом ряду были похожи на рок-звезд — один в огромных солнцезащитных очках и кожаных шортах, другой в меховом пальто до пола.

На стене возле плаката с «Двенадцатью шагами» висело предупреждение: «Не плевать. Не есть за компьютерами общего пользования». И оно наверняка позабавило бы Джона Чивера, который долгое время страдал от убожества этих комнат, хотя в последние годы он смягчил свою позицию по отношению к АА и во всеуслышание признавал их роль в обретении им трезвости. А я в сотый раз повторила шаг за шагом[41]: