Путешествие критика, или Письма одного путешественника, описывающего другу своему разные пороки, которых большею частью сам был очевидным свидетелем

Любезный друг, если мне не удается сделаться Гоген-Штауфеном, то я непременно сделаюсь сватом Гаврииловичем (персонажем комической оперы А. О. Аблесимова и М. М. Соколовского "Мельник, колдун, обманщик и сват" (1779 г.)). 3ять мой ищет дочери своей жениха богатого, но не Развратова; а сестра, хоть Развратова, да богатого. Их согласить не трудно. Скромов, которого один теперь не любит, а другая — ненавидит, будет для них лучше и милее всех мужчин на свете, ежели он будет иметь в подарок от меня 10 000 (десять тысяч) рублей; а Лизу учиню после себя наследницей. Пусть удастся мне сделать ее счастливою, сестра моя на всегда останется в памяти моей безрассудною, корыстолюбивою, готовою, для получения богатого подарка, переменить свои мысли; при воспоминании об ней я всегда буду стыдиться того, что ей брат.

Письмо XXVI.

Бабушка добру учит внучку свою.

Мне здешнем городе, сколько я мог применить, всякие приключения, точно как в какой-нибудь школе сочинения, всегда делаются из какого-нибудь нравственного положения или старинной пословицы. Например, следующее происшествие не служит ли, так сказать, рассуждением или простым доказательством на пословицу: "без денег горе, а с деньгами бывает иногда и вдвое"?

В самом деле! Молодая пригожая М. не претерпела бы столько огорчений и жестоких обид от бабушки своей и престарелой тетки, который по смерти матери её взяли ее под свою опеку, если бы не осталось ей в наследство так много движимого и недвижимого имения.

Бабушка, взявши ее к себе в деревню, и желая воспитать ее в любви и страхе Божием, беспрестанно твердила ей следующее правило: "Не будь корыстолюбива, дочь моя, не ослепляйся богатством своим, не воображай, что оно твое; представляй всегда, что оно принадлежит мне. Ежели ты сего не сделаешь, я силою отниму его у тебя, и тем исполню долг любви христианской. Куча золота ничто иное есть, как куча пыли или гадких червей. На что тебе им прельщаться? Уступи все имение свое мне. Поверь мне, друг мой, чрез это ты избавишься многих хлопот, а наипаче греха быть богатою невестою", — что подтверждала и тетка ее.

М., имея доброе сердце и тихой прав, нимало им ни в чем не прекословила, но во всем была покорна, как кроткая овечка. Не смотря на то, сии две престарелые Гарпии, предвидя, что им должно будет когда-нибудь расстаться с имением ее, всеминутно безжалостнейшим образом гурьбами своими терзали слух и нежное сердце ее. М. все сносила великодушно. Наставницы ее в восторгах живейшей любви не редко давали ей сильные пощечины, разумеется не с тем, чтобы бить ее, а чтобы только ударить. У бедной М. никогда почти не обсыхали глаза от слез.

Она претерпевала мучения сии более года, да и долго может быть должна бы была терпеть, если бы один сострадательный дворянин не вступился в участь ее и не предложил ей спасительного совета, а именно: без ведома бабушки и тетки своей выйти замуж. М. сначала отговаривалась, но по прошествии некоторого времени доведена будучи необходимостью, то есть ругательствами и страхом лишиться всего имения своего, согласилась на сие предложение.

В одно время обе надзирательницы ее отлучились за некоторым делом в губернской город, оставив М. дома одну. Они прибегли под покровительство к одному чиновнику, в доме коего и остановились.

В это время молодой человек, сын сего чиновника, который довольно знал М. и которого знала М. (а молодой, любви достойный мужчина и пригожая, чувствительная девица редко сводят знакомство без оного чувства) приехал к М. поговорить с нею о том, о сем, наконец о любви. Сговориться долго ли? Прежде, нежели ленивый успеет слезть с печки, чтобы помолиться Богу, они уже обвенчались и уехали в свое место.

Бешенство надзирательниц ее было неописуемо, когда они узнали о сем происшествии. Побесившись у себя в деревне, они приехали беситься же в город, подали просьбу о уничтожении брака воспитанницы своей, яко незаконного, потому что она прежде времени взяла у них принадлежащее ей имение. Дело производят по всей законной форме; но видно, что сделано, то свято.

Справедливо говорят, что человек два раза в жизни бывает глуп: во младенчестве и в старости. И младенцы, и старики любят в деньгах не употребление или пользу, а просто деньги. Младенец пленяется ими потому, что почитает их игрушками; а старик любит их за то, что они деньги. Два крайние возраста человека суть возрасты глупости, а средние по большой части, бывают совершенного безумия, оказал один остроумный писатель. Когда же человек бывает умен?

Письмо XXVII.

Разрыв дружества; или дочери-невесты.