Путешествие на берег Маклая

Январь 7. 7.30 вечера. Весь день шел дождь и было холодно. У меня начинался второй приступ лихорадки в течение дня. Дрожь была все чаще, каждые пять минут. Несмотря на то, что я очень тепло одет, на мне две фланелевых рубашки, две пары фланелевых штанов, одно одеяло на коленях и другое на плечах, мне очень холодно, и я чувствую, что мне делается все холоднее с каждым часом, а также испытываю сильное головокружение.

Только крепко подпирая лоб левой рукой, я в состоянии писать.

Весь день вчера и до 6 часов сегодня я не был в состоянии что-либо делать и мог только лежать и терпеливо ждать с ужасающей головной болью, когда пройдет приступ. Около 6 часов мне стало лучше, но теперь, через час с небольшим, я снова чувствую симптомы нового приступа. Испытав три пароксизма в течение 34 часов, я проглотил 4 г хинина (0,5 каждая доза). Не туземцы, не тропическая жара, не густые леса – стража берегов Новой Гвинеи.

Могущественная защита туземного населения против вторжения иноземцев – это бледная, холодная, дрожащая, а затем сжигающая лихорадка. Она подстерегает нового пришельца в первых лучах солнца, в огненной жаре полудня, она готова схватить неосторожного в сумерки; холодные бурные ночи, равно как дивные лунные вечера, не мешают ей атаковать беспечного; но даже и самому предусмотрительному лишь в редких случаях удается ее избежать.

Сначала он не чувствует ее присутствия, но уже скоро он ощущает, как его ноги словно наполняются свинцом, его мысли прерываются головокружением, холодная дрожь проходит по всем его членам, глаза делаются очень чувствительными к свету, и веки бессильно смыкаются. Образы, иногда чудовищные, иногда печальные и медленные, появляются перед его закрытыми глазами.

Мало-помалу холодная дрожь переходит в жар, сухой бесконечный жар, образы принимают форму фантастической пляски видений. Моя голова слишком тяжела, а рука слишком дрожит, чтобы продолжать писать. Только 9 часов, но лучше всего мне лечь.

Янв[арь] 11. Пять дней подряд досаждала мне лихорадка. Вчера и сегодня у меня был один приступ за день и последний, слабый, в это утро. Чувствую себя много лучше, но колени очень дрожат. Не буду описывать подробно мое состояние за эти пять дней.

Скажу только, что все это время у меня была ужасная головная боль, абсолютное отвращение к пище (или, скорее, к пище, которую я мог достать). Отсутствие пищи (за исключением немного чая и холодного таро вместо хлеба) ослабило меня, и, только поддерживая себя обеими руками, я мог выползти на веранду и сделать три дневных метеорологических наблюдения.

Для того, чтобы, принимая лекарства, донести ложку благополучно до рта, мне приходилось одной рукой поддерживать другую – так ужасно тряслись у меня руки. Вчера голова у меня так кружилась, что я не в силах был сидеть на стуле; лицо мое очень распухло. Сегодня я могу передвигаться, и опухоль на лбу и возле глаз почти исчезла.

За эти дни меня много раз посещали туземцы; считая нежелательным, чтобы они узнали о моей болезни, я появлялся у двери, но, чтобы сократить их визиты, делал серьезное лицо и бросал им немного табака.

Другой неприятностью был Ульсон, вечно хныкающий о нашем положении, о том, что будет, если я долго проболею. Когда я болею, от него нет ни малейшей пользы. Я и сам не люблю, когда со мной нянчатся во время болезни, и почитаю за лучшее оставаться в это время одному, но Ульсон заходит слишком далеко. Он за эти пять дней ни разу не спросил меня, хочу ли я есть, и мне пришлось приказывать ему вскипятить немного воды для чая.

Январь 12. Я совершенно здоров и был в состоянии проделать кое-какую анатомическую работу на веранде.

Обратный перевод с английского

ФРАГМЕНТЫ ДНЕВНИКА Н. Н. МИКЛУХО-МАКЛАЯ за 1872 г., обнаруженные в 1949 г.

1 янв. 1872 г./20 дек. 1871 г. Пнд. Новый Год встретил 12 выстрелами из 2-х револьверов и потом, выпив целый кокос за здоровье родных и друзей моих, лег спать. Ночью была сильная гроза и шел проливной дождь, который несколько раз шел и днем. Ветер также был силен, много обрубленных лиан падало в лесу и около дома, и я понес очень чувствительную потерю.

Одна сухая лиана сажени 4 дл[иной], висевшая над крышей, свалилась, пронзила крышу и разбила один из термометров моих, тот самый, которым я мерил обыкновенно темп. воды. У меня остаются теперь только 2: один Max. и Min. терм[ометр] на веранде и другой, закопанный на 1 м глубины в земле. Досадно – придется сократить метеорологические наблюдения. Думал, что 6 термометров для Нов[ой] Гвинеи достаточно – оказалось, что нет. Туз[емцев] не было.

2 янв./21 дек. Вт. Ночью свалилось большое подрубленное у корня дерево и легло поперек ручья, было много работы очистить последний от ветвей и листвы. – Погода опять поправилась.