Путешествие на «Кон-Тики». На плоту от Перу до Полинезии

Питание было безукоризненным. Мы проводили два эксперимента: один имел отношение к интендантскому управлению XX века, второй — к Кон-Тики и V веку. Первый опыт был поставлен на Торстейне и Бенгте, питание которых состояло из специальных рационов в маленьких тонких пакетах, хранившихся в коробках, которые мы запихали между бревнами и бамбуковой палубой. Впрочем, Торстейн и Бенгт никогда не питали пристрастия к рыбе и другой морской пище. Каждые несколько недель мы развязывали веревки, прикреплявшие бамбуковую палубу, и вытаскивали новые запасы, которые затем крепко привязывали перед каютой. Плотный слой асфальта, покрывавший со всех сторон картонные коробки, оказался прекрасной защитой, между тем как герметически закупоренные жестяные банки, которые лежали рядом без упаковки, были испорчены проникшей в них морской водой, все время плескавшейся вокруг нашего продуктового склада.

У Кон-Тики, когда он впервые совершал путешествие по океану, не было ни асфальта, ни герметически закупоренных банок; тем не менее он не испытывал серьезных затруднений с продовольствием. И тогда мореплаватели питались тем, что могли захватить с собой с суши, и тем, что они могли раздобыть для себя в пути. Весьма вероятно, что Кон-Тики, отплывая от берегов Перу после поражения у озера Титикака, мог иметь в виду одну из следующих двух целей. Возможно, что он — живое воплощение солнца среди своего обожествлявшего солнце народа — рискнул пуститься прямо в океан, чтобы следовать по пути самого солнца, в надежде найти новую, более мирную страну. Другая возможность для него состояла в том, чтобы направить свои плоты вдоль побережья Южной Америки, высадиться где-нибудь севернее и основать новое царство вне пределов досягаемости для своих преследователей. Отплыв от опасных скалистых берегов, населенных враждебными племенами, он, подобно нам, оказался во власти юго-восточного пассата и течения Гумбольдта и по воле этих стихий вынужден был описать точно такой же большой полукруг прямо в сторону заката.

Каковы бы ни были планы этих солнцепоклонников, когда они покидали свою родину, они, конечно, имели с собой запас продовольствия на время путешествия. Сушеное мясо и рыба, сладкий картофель составляли главную часть их первобытной пищи. Когда в те времена люди пускались на плотах вдоль пустынного берега Перу, они брали с собой большой запас воды. Вместо глиняной посуды они большей частью пользовались огромными тыквенными бутылями, не боявшимися толчков и ударов. Еще более удобными для пользования на плоту были толстые стволы гигантского бамбука; в них просверливали все перегородки и наливали внутрь ствола воду через маленькую дырку, которую затыкали какой-нибудь втулкой, либо залепляли смолой или камедью. 30–40 толстых бамбуковых стволов можно было привязать вдоль плота под бамбуковой палубой, и там они лежали в тени, омываемые прохладной (26°Ц в экваториальном течении) морской водой. Такой запас воды вдвое превышал наш расход за все время путешествия, а его можно было и увеличить, попросту привязав еще несколько десятков бамбуков под плотом, где они ничего не весили бы и не занимали бы места.

По истечении двух месяцев мы обнаружили, что пресная вода стала затхлой и приобрела неприятный вкус. Но за это время вполне можно было миновать ту часть океана, где выпадает мало дождей, и давно очутиться в областях, в которых запас воды пополнялся бы сильными ливнями. Мы ежедневно выдавали по литру с четвертью воды на человека, и далеко не всегда эта порция бывала израсходована.

Если даже наши предшественники пускались в путь, не запасшись достаточным количеством продовольствия, они все же не испытывали больших лишений, пока двигались по океану вместе с течением, в котором рыба водилась в изобилии. За все время нашего путешествия не проходило ни одного дня, чтобы мы не видели плававших вокруг плота рыб и не могли без труда поймать их. Почти ежедневно хоть несколько летающих рыб сами являлись к нам на плот. Случалось даже, что большие бониты, замечательно вкусные, попадали на плот с набегавшими на корму волнами и бились на палубе, когда вода уходила между бревнами, как сквозь сито. Умереть от голода было невозможно.

Древние индейцы хорошо знали способ утоления жажды, к которому во время последней мировой войны прибегали многие потерпевшие кораблекрушение, — высасывание влаги из сырой рыбы. Можно также выдавливать сок, завернув кусок рыбы в какую-нибудь тряпку, а если рыба большая, то нет ничего проще, как вырезать в ее туловище несколько ямок и подождать, пока они быстро наполнятся жидкостью, выделяемой лимфатическими железами рыбы. На вкус этот напиток не очень приятен — если у вас есть для питья что-нибудь лучше, — но содержание соли в нем так незначительно, что жажда утоляется.