Путешествие на запад

Чувство долга отдельного человека перед обществом было заложено в него на Аваллоне и Внешних Станциях очень глубоко и крепко. Там же его научили ценить время и не сидеть сложа руки. Поэтому он никогда и ничего в жизни не принимал, как должное, и был доволен, что занимается делом и приносит пользу. Может быть, корни стремления быть полезным лежали глубже, и готовность трудиться и помогать - очередной генетический эксперимент с расой Аваллона. Безделье в самом деле тяготило бы Джела. Но, играя в "королевское войско" по правилам, надо выбирать, на чьей ты стороне. От того, что в энленских шахматах фигуры не черные и белые, а золотые и зеленые, смысл противостояния не меняется. Если ты не выиграл, ты проиграл. А там, где перед человеком стоит выбор стороны, следует готовиться и к тому, что в один прекрасный день логика вещей и событий может оказаться сильнее пресловутой человеческой воли.

Делать выбор Джел не хотел. Ему и без того в последнее время было непросто. Происходящие в его жизни события виделись ему словно в нарушенной перспективе. И, собственными стараниями вписываясь в эту систему, он искажал свое восприятие мира так же просто, как при работе с классической миниатюрой смещал линии и изменял пропорции предметов ради соблюдения канонов традиционной композиции. Вот эта-то простота перемещения по шкале координат, где понятие "необходимость" сохраняется постоянным, а значение "плохо" и "хорошо" меняются произвольно, ему теперь и не нравилась. Он догадывался, что, если к искажениям привыкнуть, они становятся нормой. А если ты не сохранил себя, ты себя потерял. "Королевское войско" - только на первый взгляд простая игра.

Джел ощутил пустоту вокруг себя и обнял подушку, чтоб хоть чем-то ее заполнить.

"Ну что же, сказал он себе. Из-за собственной глупости, нерасторопности и трусости я послужил причиной несчастий уже слишком многих людей, чтобы теперь еще увеличить их количество. Я не должен вмешиваться в игры "королевского войска". Но я в самом деле могу перераспределить расстановку сил, и я не прощу себе, если на этот раз не вмешаюсь".

* * *

Предсказывать погоду Джел не умел, в чем еще раз убедился. Cледующее утро встретило его светом бело-голубого зимнего неба, непрозрачный купол которого блестел, как энленская глазурь на фарфоре.

Когда Джел зашел к Хапе поздороваться, тот был занят. Его причесывали, и он в это время что-то быстро строчил на неровно обрезанных по краям листах бумаги. Секретари сидели здесь же. Приметив Джела, Хапа, не отрывая взгляд от записей, сообщил ему две новости: во-первых, что сам он должен быстрее возвращаться на острова, пока позволяет погода, а, во-вторых, что у него, вообще-то, болит зуб, поэтому вести какие бы то ни было переговоры он не расположен. Тем дело и кончилось.

"Ах, вот как, - сказал про себя Джел, после того, как аудиенция была закрыта. - Мало того, что меня вынуждают черт-те чем заниматься, я, оказывается, должен ориентироваться в этом бардаке сам. А я могу и ошибиться - слишком многое мне приходится додумывать. Ну, пусть тогда пеняют на себя".

Он отправился в Государственное Собрание, просидел там всю первую дневную стражу и начало второй, подперев щеку рукой и пропуская мимо ушей слова выступающих. Ему не хотелось идти к Агиллеру всего лишь потому, что он боялся. Он вполне способен был представить ситуацию, в которой прямиком приложит Агиллера в лоб кулаком или словами и будет сожалеть потом о том, что сделал и что наговорил. Получится хуже, чем было до, и дверца для переговоров с Домом окончательно закроется, а наемный убийца получит заказ. Или то же самое произойдет с Агиллером, только наоборот, как случилось с ним на "Солнечном Брате" - Агиллер поймет побуждения Джела неверно и полезет нарушать личное пространство с какой-нибудь безумной щенячьей радостью, за которую Джелу даже стыдно будет злиться, драться, бить. А Джел повзрослел. Казался серьезным взрослым человеком самому себе. Больше он не растерянный мальчик, не зависимый раб, не чужак, попавший в неведомые ему обстоятельства. С ним теперь совсем не надо так. Жалеть его не за что, шутить с ним нельзя.

Удержать Агиллера на расстоянии вытянутой руки, при этом втолковав ему необходимый минимум нужной информации, - задача не для средних умов. Оставалось надеяться только на то, что тот и сам поумнел со времени плавания на "Солнечном Брате" и пересмотрел свое отношение к жизни и личной дистанции в нужную Джелу сторону.

Глава 22

У Торгового Совета было свое здание в административном центре Столицы, на Гранитном острове. С одной стороны оно примыкало ко дворцу Государственного Собрания, другой обрывалось в канал, набережная по другую сторону которого носила название Тюремной. Приставленный следить за перемещениями Агиллера человек прислал записку, будто кир явился в свой кабинет на второй этаж и отпустил трех из пяти своих помощников, а четвертого отправил с поручением. Джел решил, что момент подходит и, в сопровождении двух хапиных телохранителей, покинул императорскую ложу.