Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.

   Пришлось идти вниз по речке опять в кратер Узона. Здесь мы перешли речку вброд и пошли вновь террасами ее берегов и береговыми лужайками левого ее берега. Пересекли одну большую падь с ручьем-притоком, приходящим чуть ли не от места нашей стоянки на гребне у Кихпинича 23 августа, и затем, дойдя до большой правой пади, увидали вдали округлый гребень, как казалось позволяющий подняться на гребень между Узоном и Кихпиничем, и свернули туда. Теперь по обе стороны речки появились цепи холмов с ольховником, кедровником и отдельными березками, указывающие, что мы уже отошли от края дола в глубь котловины Узона, хотя и замаскированной в этой юго-восточной своей части оплывинами со стороны дола и залитой грязевыми потоками со стороны Кихпинича.

   Направление нашего пути вперерез Узона, если взять засечку на середину гребня между Узоном и Кихпиничем, ONO 70° при румбе на малый зубец северо-восточного гребня Узона, видимый с Кроноцкого озера, -- N 339°.

   Подъем сначала речкой, долина которой еще недавно была заболочена и несет озерки, а по бокам открывает красивые, совершенно белые, полуворонкообразные обнажения каолина. Затем мы перешли на правый склон этой долины и стали подниматься, обходя верхи оврагов, далеко позади Белой горы Узона, лавируя или прорубаясь среди ольховников, а иногда и кедровников. Подъехав к гребню, мы увидали, что везде он идет столовым уступом, значительно превышая внутреннее всхолмление восточной части кратера, и подняться на него можно только в одном-единственном месте по той же пади, которой мы впервые спустились в Узон к его кратерному озеру.

   Стоянку пришлось разбить на самом седле гребня, так как сильно уже смеркалось, когда мы закончили это второе пересечение Узона. С распадка у нашей стоянки видны как раз напротив оз. Узон и пары центрального ключевого поля в виде ряда высоких (до 30 саж.) фумарол, которые и удалось сфотографировать, несмотря на наступившие уже сумерки.

   Минувшая неделя очень сильно отразилась на травах субальпийского пояса. Часть их уже мертва, хотя перед спуском в Узон мы видели их здесь совершенно свежими, часть полузасохла; только по склонам оврагов, там, где недавно стаял снег, попадаются совсем еще свежие травы.

   С западной части сегодняшней стоянки видны на одной прямой Малый Семячик, за ним Жупанова с характерной скошенной вершиной и стройный конус Коряцкой сопки, столь же, по-видимому, удаленной от нас, как и конус Ключевской сопки, видимый с дола.

   31 августа больной наш сильно ослаб, но держаться на лошади еще может. Остановившись здесь, где так мало корма для лошадей и каждый день может выпасть снег, мы крайне рискуем, и волей-неволей приходится, несмотря на сквернейшую погоду с дождем и ветром, при низкой температуре (4--6°) идти вниз к морю. Сначала мы прошли по гребню около 2 верст прямо к Кихпиничу, затем от того места, где хорошо видна его большая фумарола (высокий белый столб пара, сильно шумящий и отравляющий атмосферу сероводородом), свернули влево вниз с гребня к двуглавой сопке. Затем шли сначала оврагами среди высоких увалов, сложенных рыхлыми продуктами извержений, затем среди кекур лавового потока, обогнули двуглавую сопку, пересекли лавовое поле, идущее вниз на NNW и засыпанное массами дресвы, после чего перешли заваленный обледенелым снегом овраг. Овраг этот, принадлежащий к системе верховий Четвертой Кроноцкой речки, лежит параллельно лавовому полю, прижатый к нему с восточной стороны. После этого мы вышли на равнину между Кихпиничем и горой Крашенинникова, на водораздел между бассейном Кроноцкого озера и речкой, прямо бегущей в море, и, обходя вершины оврагов, двинулись на восток, разыскивая спуск к морю. Начавшийся уже у стоянки холодный дождь и пронизывающий до костей ветер донимали нас, и больной С. Козлов еле держался на лошади. Сначала овраги, идущие к морю, в которые мы попадали, заходя в них по очереди, начиная от ближайших к Кихпиничу, оказывались непроходимыми благодаря своей ступенчатости, т. е. тому, что в них местами обнажаются отвесные каменные ступени, хотя и не высокие, но достаточные для того, чтобы лошадь не могла соскочить с них. Первый самый большой овраг, берущий начало между подножием Кихпинича и двуглавой сопкой, мы даже совсем миновали, так как он чересчур крут и порожист. Пришлось взять сильно левее и еще на целую версту податься ближе к горе Крашенинникова; затем мы круто повернули направо еще по долу, параллельно с большим глубоким оврагом, и в полуверсте ниже спустились на дно его, воспользовавшись длинным мысом из рыхлого светлого материала (пемза, дресва и пр.), вдающимся в этот овраг и не имеющим на своем склоне выходов лавы. По откосу -- небольшие группы кедровника и ольховника и альпийские травы. Внизу слившиеся вместе ручьи нескольких оврагов образуют уже небольшую речку.