Путешествие по Советской Армении

Компрессорный завод в Ереване должен был дать Волгодонстрою партию насосов. Комсомольская бригада, изготовлявшая их, вместо запланированных по норме семи насосов в день собирала по двадцать два. Заказ — дело государственное. Он исчисляется цифрами и процентами. Но не исчислить того, что сверх, — страстной борьбы за качество, за срочность, радости от полученной благодарности, личной дружбы и переписки, завязавшейся, например, между строителями Южно-Украинского канала и рабочими-арматурщиками Ереванского электромашиностроительного завода… Подобно многонациональной дружбе людей искусства на совместном труде, посвященном великим представителям литературы, музыки, эпоса, возникает тесная многонациональная дружба строителей и производственников на совместном труде для преобразования природы.

Розы и песни

Музыка и театр — это вечер в городе, искусственное солнце электрических ламп.

Фабричный гудок — это утро в городе. Последний свой день в Ереване начинаем с первым утренним светом, в машине, свернув от улицы Абовяна к городским закоулкам, чтоб посмотреть легкую и пищевую промышленность, тоже развившуюся за истекшие годы.

В тишине утра, словно омытый росой, лежит полупустынными улицами город, еще немой в центре и начинающий жить тем сильней, чем дальше от центра. Широкой лентой уходит вверх, в Арабкир, нарядный проспект Баграмяна, — к первому армянскому часовому заводу. Оттуда расходятся по Армении стенные часы и будильники; туда уже пришло оборудование для изготовления ручных часов.

Внизу, у самой Раздан, высятся серые крепости с превосходным каменным орнаментом на карнизе, — завод «Арарат», где в подвалах дышат тысячеведерные бочки сухой ароматной мадеры, десятки змеевиков концентрируют жидкое золото коньяка, и посетитель пьянеет от одного воздуха. Против Дома правительства, симметрично к нему, вырос архитектурный вариант его, дворец, где разместился трест «Арарат».

По правую сторону от главной городской площади, внизу, виден нежно-голубой купол главной мечети, в квадрате персидского дворика с бассейном и караван-сараями вокруг. На узкий минарет садятся голуби, розовые от солнца. Во дворе мечети пустынно. По левую сторону от площади дорога к рынку. Здесь просыпаются рано. Не так давно здесь был еще во всем своем азиатском своеобразии старый ереванский базар. Сюда с зарею пригонялись груженные последними овощами ослики; шли, неся в кувшинах овечье молоко и холодный мацун (лактобациллин), старые курды и курдянки; первые покупатели вливались в узкий дворик базара. На корточках разжигал свою жаровню продавец люлякябаба (жареного фаршированного мяса в виде узкой котлеты, посыпанной тертым барбарисом); раскладывала листы лаваша армянка в хлебном ряду. Сейчас здесь открыт светлый и культурный колхозный рынок со стеклянными павильонами.

Старый маслобойный завод (он сейчас обновился и производит драгоценные лаки), завод пластмассы, фаянсовый, стекольный, механический (Управления местной промышленности), суконная фабрика — невидимые за оградами, затерянные в еще живучих восточных кварталах, всосанные в желтые, глинистые тона окраин, — эти быстрорастущие очаги легкой промышленности труднее найти глазом, чем заводы-гиганты, над которыми стоят серо-черные пологи дыма..

Подъезжаем к тенистому саду. Никак не узнать на первый взгляд, что мы опять возле завода, одного из крупнейших в Армении, призванного еще более вырасти в ближайшие годы, — консервного. Весною из его открытых ворот вас охватит душным запахом роз. Это не химический запах. Войдя во двор, вы очутитесь на розовой плантации; тысячи кустарников, усеянных розовыми пышными чашечками, краснеющими к середине и бледнеющими к самому краю лепестка: особый сорт «съедобной розы», называемой здесь чайною. Клумбы обрамлены для красоты деревцами японских роз, раскинувших свои гроздья бесчисленных мелких цветов поистине каскадами красного пламени. Над этим розовым полем стелются, гудя, пчелы. Но директор отмахнется в ответ на ваши восторги.

— Это так, пустяки, мелочь, около двух тонн. А мы тысячами эти тонны получаем с колхозных плантаций.