Путешествия Гулливера

Тогда я поведал, что гуигнгнмов мы называем лошадьми, а в деревнях — рабочим скотом. Сам я отношусь к роду человеческому, или людям, как мы себя называем. Лошади — самые выносливые, умные, красивые и понятливые из всех животных, которые нам служат. Они отличаются быстротой бега и большой силой. Если лошадь принадлежит богатому и знатному хозяину, то с ней обращаются бережно и заботливо; эти животные участвуют в скачках, их запрягают в экипажи, на них охотятся и путешествуют, они незаменимы в сельском хозяйстве. Лошади — неотъемлемая часть любой армии, у таких частей даже есть особое название — кавалерия… Однако едва гуигнгнмы начинают стариться и терять резвость, их продают. Они выполняют тяжелую и грязную работу и… (я на мгновение смутился, однако храбро продолжал), — и после смерти с них сдирают шкуру, продают ее за бесценок, а все остальное выбрасывают на съедение бродячим собакам. Самая незавидная судьба у лошадей простой породы. Они служат извозчикам, фермерам, бедным поселянам, их хуже кормят и относятся к ним не так бережно, как к гуигнгнмам благородного происхождения. Во время войн лошади часто гибнут вместе с всадниками. Я подробно описал наш способ езды верхом, форму колясок, карет и телег, употребление уздечки, седла, упряжи, шпор, кнута и тому подобное. Копыта наших лошадей, добавил я под конец, подбивают железом, чтобы они не стирались на мощеных камнем дорогах, по которым мы имеем обыкновение ездить.

Больше всего прочего серого коня возмутило то, что мы позволяем себе ездить верхом на гуигнгнмах. Он горделиво заявил, что любой из его старых слуг способен как пушинку сбросить с себя самого сильного йеху или же просто затоптать копытами гнусное животное. В ответ я сказал, что наших гуигнгнмов обучают ходить под седлом или в упряжке с юного возраста, они покорны и понятливы и, как правило, любят своих хозяев. Это, однако, не умерило его негодования. «Но как, — вскричал он, — жалкие и неприспособленные к жизни создания, подобные вам, смеют так жестоко обращаться с теми, кто намного благороднее, добрее и разумнее их! Взгляните на себя! Ваши когти бесполезны, ваши передние ноги и ногами-то не назовешь! А ваша шкура — она слишком непрочна и тонка, чтобы защитить от холода и жары. Ваши глаза устроены так, что могут видеть только прямо перед собой, а кроме того, что вы без конца снимаете и надеваете свою вторую кожу, называемую платьем, вам просто нечем больше заняться! Впрочем, — добавил он, успокаиваясь, — в разумности и способности запоминать слова вам не откажешь. Видно, и впрямь вы — особая порода йеху. Мне бы хотелось узнать, где вы родились и чем занимались, прежде чем попали в страну гуигнгнмов…»

Я тяжело вздохнул и попросил любознательного коня отнестись к моему рассказу снисходительно и если что-нибудь будет непонятно — требовать уточнений, потому что мне придется вести речь о таких вещах, о которых он не имеет ни малейшего представления.

«Я родился, — начал я, — от почтенных и добрых родителей на острове, называемом Англия. Эта земля находится так далеко отсюда, что даже самый молодой и выносливый слуга-лошак вряд ли сможет добежать туда за то время, пока солнце совершает свой годичный круг. Правит островом женщина, — это слово означает наших жен и матерей; мы называем ее королевой. Я учился медицине, то есть искусству врачевать раны и всяческие болезни. Но так как эта профессия давала мало средств к существованию, а у меня уже была семья, я отправился на торговом корабле в дальние страны…»