Путешествия и исследования в Африке

Мы заночевали в 4 милях выше Тете. Узнав, что баньяи, которые облагают тяжелой пошлиной португальских купцов, живут главным образом на правом берегу, мы перешли на левый, так как не могли полностью положиться на наших людей. Если бы баньяи приблизились к нам с угрожающими намерениями, наши спутники, возможно, могли бы, чувствуя, что они удаляются от дома, бросить свои тюки и убежать. Действительно, двое из них здесь решили не идти дальше и вернулись в Тете. Третий, Монга, из племени батока, был в большой нерешительности и не знал, что ему делать, так как три года назад он ранил копьем начальника Каньяту. Среди макололо это считается преступлением, караемым смертью, и он боялся, что по возвращении его убьют. Напрасно старался он утешиться тем, что у него нет ни отца, ни матери, ни сестер, ни братьев, которые горевали бы о нем, и что умереть он может только раз. Он был хорошим, – значит, он поднимется к звездам, Иисус возьмет его к себе, и, значит, ему нечего бояться смерти. Однако, несмотря на все эти рассуждения, он оставался в очень подавленном состоянии, пока Каньята не уверил его, что никогда не скажет вождю о его поступке. Действительно, он не говорил об этом даже доктору, что, несомненно, сделал бы, если бы это его заботило. Мы были очень довольны, что Монга был с нами: он был веселым парнем, с хорошим характером, и его гибкая мужественная фигура всегда была впереди в минуты опасности; так как он был левшой, его легко было узнать во время охоты на слонов.

В течение нескольких первых дней мы делали короткие переходы и шли не торопясь, пока не привыкли к ходьбе. Это так важно, что, мы думаем, от солдат можно было бы добиться гораздо большего, если бы в первые дни переходы были легкими и продолжительность их и быстрота нарастали бы постепенно.

Ночи были холодные, с обильной росой, а иногда и ливнями, и среди нас было несколько случаев заболевания лихорадкой. Каждую ночь кто-нибудь дезертировал, и мы были вполне готовы к тому, что все, имеющие детей, могут предпочесть вернуться в Тете. Известно ведь, что отцовские узы – самые тесные, даже среди рабов. Напрасно было говорить им, что, если они хотят вернуться, им достаточно прийти к нам и сказать об этом: мы не стали бы сердиться на них за то, что они предпочитают Тете своей родине. Общение с невольниками уничтожило у них чувство чести: они не уходили днем, а сбегали ночью. Только в одном случае они унесли наше имущество, но в двух других они обокрали своих товарищей. К тому времени, когда мы углубились в горы Кебрабасы, вернулось обратно 30 человек, почти треть нашей партии. Стало ясно, что, если за ними последуют еще многие, некому будет нести товары Секелету. Наконец, когда мы избавились от негодных элементов, дезертирство прекратилось.