Путешествия и исследования в Африке

В Мазаро выпало больше дождей, и там был собран сносный урожай. Жители Шупанги собирали и сушили разные дикорастущие плоды, из которых почти все были не по вкусу европейцам. Они вырывали и ели корни одного маленького ползучего растения, называемого бизе. По внешнему виду бизе немного напоминают маленькие белые земляные груши, а по запаху – нашу картошку. Бизе были бы очень хороши, если бы только были немного покрупнее. Из других клубней, называемых уланга, можно приготовлять хороший крахмал. В нескольких милях от Шупанги водится много крупной дичи, но здешние жители, хотя и любят мясо, совсем не охотятся и редко убивают какое-нибудь животное.

Так как вода в Шире поднялась, 10 января 1863 г. мы отплыли, взяв «Леди Ньяса» на буксир. Немного времени спустя мы наткнулись на опустошения знаменитого Мариано.

Уджиджи. Дом, где жил Ливингстон. Рядом помещение для проведения аукциона по продаже рабов

Фотография

Жители маленькой деревушки у подножия Морамбалы, оставшиеся в живых, сильно страдали от голода, так как один из его грабительских отрядов отнял у них все запасы. Женщины собирали на полях насекомых, корни, дикорастущие плоды и все, что можно было есть, чтобы как-нибудь протянуть до следующего урожая. Мимо нас прошли два каноэ, весь груз которых был ограблен шайкой Мариано; владельцы их собирали пальмовые орехи, чтобы не умереть от голода. На них были передники из пальмовых листьев, так как грабители стащили с них одежду и украшения. Ежедневно мимо нас плыли мертвые тела, а по утрам приходилось очищать колеса от трупов, которые ночью туда попадали. На протяжении многих миль все население долины было угнано Мариано, этим бичом страны, который стал снова тем же, чем и был раньше, – крупным португальским работорговцем. Сердце обливалось кровью при виде этого опустошения; берега рек, раньше такие многолюдные, стали безмолвными, селения выжжены, и гнетущий покой царит там, где прежде толпились ревностные торговцы с разнообразным ассортиментом товаров своего производства. Тингане потерпел поражение, а люди его убиты, похищены или принуждены бежать из своих селений. В одном селении, выше Руо, несколько несчастных осталось в живых, но большая часть населения вымерла. Повсюду – мертвые тела и трупный запах. Много скелетов лежало возле тропы, где люди падали от слабости и умирали. Возле некоторых хижин, как призраки, ползали мальчики и девочки с тусклыми, безжизненными глазами. Еще несколько тяжелых голодных дней – и они тоже умрут.

До того, как мы достигли мелких переправ, где мы были раньше в таком затруднительном положении, Шире упала на два фута, а нам теперь нужно было провести вверх два судна. В 2 милях выше одной мели, на которой судно простояло две недели, был застрелен бегемот; через 3 часа он всплыл. Когда лодка подтащила его, мертвечиной были привлечены крокодилы, и нам пришлось несколько раз выстрелить, чтобы отогнать их. Пуля не прошла в мозг животного, но вогнала туда осколок кости. Из раны вместе с газом вылилось немного жидкости, и этого уже было достаточно, чтобы крокодилы, находившиеся ниже по течению, почувствовали, что есть мертвый бегемот. У них совершенно необыкновенное обоняние и слух. На оставленное нами мясо накинулась дюжина приплывших снизу крокодилов. Наш человек из племени кру, Джумбо, утверждал, что крокодилы никогда не едят свежего мяса, а оставляют его, пока оно не протухнет и не станет нежным, – и чем сильнее оно пахнет, тем больше оно им нравится. В этом, по-видимому, есть доля правды. Крокодилы могут глотать за раз только небольшие куски, и им трудно разрывать свежее мясо. При глотании они, как и собаки, поднимают голову из воды. Мы пытались поймать нескольких, и скоро один был подцеплен; потребовалось полдюжины рук, чтобы вытащить его из воды; крюк для ловли акул разогнулся, и он ушел. Тогда был сделан больший железный крюк; но, так как крокодилы не могли проглотить его, а их челюсти быстро выпрямляли такие крюки, наша ловля крокодилов проваливалась. Как и можно ожидать, судя по силе лосося, крокодил тащит с необычайной силой.