Путешествия и исследования в Африке

После длинного дневного перехода по долине озера, где температура воздуха была гораздо выше, чем в той, которую мы только что оставили, мы вошли в деревню Катоза. В этом селении, расположенном на берегу реки среди колоссальных деревьев строевого леса, мы увидели большой отряд аджава (сами они называют себя вайяо), вооруженных мушкетами. Мы сели среди них, и вскоре нас пригласили к двору вождя; нам предложили обильную порцию каши, буйволового мяса и пива. Катоза был откровеннее, чем другие вожди манганджа, с которыми нам приходилось встречаться, и сделал нам комплимент, сказав, что мы, должно быть, его «бази-мо» (добрые духи его предков), потому что, когда он жил в Памаломбе, мы спустились к нему сверху – мы были людьми, подобных которым он еще никогда не видел и неизвестно откуда явившимися. Он уступил нам для ночевки одну из своих собственных больших и чистых хижин. Мы пользуемся этим случаем, чтобы сказать, что то впечатление, которое мы вынесли из нашего первого путешествия в горы из селений Чисунзе, – об исключительной нечистоплотности манганджа, – было ошибочным. Эта нечистоплотность присуща только населению прохладных высот.

Здесь же мы наблюдали, как толпы мужчин и женщин ежедневно купались в реке, протекающей возле их селений. Согласно нашим наблюдениям, и в других местах это было общим обычаем населения – как манганджа, так и аджава.

Утром 1 сентября, перед тем как мы отправились в путь, Катоза прислал нам огромную тыквенную бутыль, в которой было по меньшей мере 3 галлона пива, а потом пришел сам и пригласил нас «остаться у него на целый день и с ним откушать». Когда мы объяснили ему, почему так спешим, то он сказал, что, хотя и живет на дороге, по которой обычно проходят все путешественники, он никогда не задерживает последних, но хотел бы, чтобы мы остались с ним на день. Мы пообещали погостить у него немного на обратном пути; он дал нам около 40 фунтов риса и трех проводников, которые должны были проводить нас к подвластной ему женщине-вождю Нквинде, жившей на берегу лежащего перед нами озера.

Так как аджава доставляли невольников в Келимане и Мозамбик, то они знали о нас больше, чем Катоза. Их мушкеты были тщательно вычищены, и эти охотники на невольников ни на минуту не выпускали их из рук, даже в присутствии вождя. Чувство опасения, что мы уже никогда больше не увидим Катозу, было естественным. Племя аджава было, по-видимому, одержимо стремлением к переселению. Говорят, что сначала их привела в движение междоусобная война из-за поставок невольников для береговой торговли. Обычно они, проходя по владениям манганджа, сначала осуществляли работорговлю мирным путем, выступая в качестве друзей. Затем объявляли, что желают жить вместе с манганджа в качестве подданных. Их охотно принимали, как гостей, и так как манганджа хорошие земледельцы, то они были в состоянии долго кормить значительное количество этих посетителей. Когда же продовольствие подходило к концу, гости начинали воровать на полях. В результате возникали ссоры; а так как у аджава имелось огнестрельное оружие, то хозяевам приходилось плохо, – их изгоняли из одной деревни за другой и, наконец, из пределов собственной страны.

Что касается работорговли, манганджа в этом отношении не лучше аджава, но у них меньше предприимчивости, и они больше любят заниматься мирным трудом дома: прясть, ткать, плавить железо и обрабатывать землю, чем путешествовать по чужим странам. У аджава было мало наклонностей к ремеслам и не больше любви к земледелию. Они были очень ревностными торговцами и путешественниками. Этот отряд аджава в селении Катозы, как видно, находился на первом этапе, т. е. в стадии дружественных отношений с ним; как мы позднее выяснили, Катоза вполне сознавал опасность, которой подвергался.

Мы направили свой путь на северо-запад и пересекли обширную плодородную полосу экстенсивно обрабатываемой богатой почвы. Однако она была усеяна множеством огромных тернистых акаций, которые, как видно, оказались слишком большими для маленьких топоров земледельцев. Расставшись с Нквиндой, мы остановились для первого ночлега в деревне Чемби в районе Нгаби, огороженной частоколом. Говорили, что азиту, или мазиту, в настоящее время опустошают местность, находившуюся к западу от нас, и чувствовать себя в безопасности можно только за этими палисадами.

Во время наших путешествий нам очень часто приходилось слышать о войне, которая ведется впереди нас; поэтому мы обратили мало внимания на утверждения Чемби, что все жители страны на северо-западе были обращены в бегство этими мазиту, вождь которых носил достаточно внушительное имя Мовхиривхири. Поэтому мы решили идти к селению вождя Чинзамба, расположенному еще дальше в этом же направлении, и послушать, что он скажет об этом.