Путешествия к Лобнору и на Тибет

Умственные и нравственные качества. На Лоб-норе, более нежели в чем-либо, заметна значительная роль духовных способностей между абдалинцами и каракурчинцами. Первые обладают достаточной умственной сметкой, хитры и отчасти уже плутоваты; последние гораздо проще и умственно ограниченнее. Приведу здесь дословно нравственную характеристику каракурчинцев, сделанную мною при первом знакомстве с этими людьми.[847]

«Бедный и слабый физически, каракурчинец беден и нравственно. Весь мир его понятий и желаний заключен в тесные рамки окружающей среды, вне которой этот человек ничего не знает. Лодки, сети, рыба, утки, тростник – вот те предметы, которыми только и наделила несчастного мачеха-природа. Понятно, что при такой обстановке, притом без влияния извне, невозможно развитие ни умственное, ни нравственное. Тесный круг понятий каракурчинца не переходит за берега родного озера; остальной мир для него не существует. Вечная борьба с нуждой, голодом, холодом наложила печать апатии и угрюмости на характер несчастного: он никогда почти не смеется. Умственные способности также не идут далее того, сколько нужно, чтобы поймать рыбу или утку да исполнить другие житейские заботы. Иные даже считать не умеют далее сотни, быть может того менее». Вдобавок к этому про всех вообще лобнорцев можно сказать, что они весьма миролюбивы, гостеприимны и живут согласно между собой. Нередко достаточный помогает бедному, чему большой пример подает сам Кунчикан-бек. Крупные преступления, как, например, убийство, здесь неизвестны; мелкое воровство начало случаться лишь в последнее время, когда, вследствие тяжести налогов, появились нищие.

Как и все вообще азиатцы, лобнорцы достаточно ленивы, а вместе с тем очень любопытны и словоохотливы. К удивлению нашему, абдалинцы знали теперь через хотанцев про Макарьевскую (Нижегородскую) ярмарку, а также слышали о железных дорогах, телеграфах и воздушных шарах. Не чужда тем же лобнорцам и удаль физическая. «Мы радуемся, молодеем, – говорили они нам, – когда наступит лето и можно вдоволь ездить на лодках по Лоб-нору и Тариму». Быстрота такой езды весьма здесь ценится, и многие лобнорцы, нередко мальчики, удивляли нас искусством управлять, даже при ветре, своими маленькими и вертлявыми челноками.

Характеристика Кунчикан-бека. Не полон будет сделанный выше очерк лобнорцев, если не привести здесь характеристику их правителя Кунчикан-бека,[848]

человека редкой нравственности и доброго до бесконечности. Как выше было упомянуто, этот бек из рода Джахан, имел в 1885 г. уже 73 года от роду, но еще находился в полной силе и обладал отличным здоровьем. Своими подчиненными он любим как отец родной, да и сам смотрит на них как на собственных детей – никаких поборов не требует, кроме поставки дров и подмоги во время посева или собирания хлеба; при всякой же нужде пособляет неотложно. Ради этого живет сам в большой бедности.[849] Прежде, во времена Якуб-бека, достояние лобнорского правителя заключалось в шести ямбах серебра, тысячном стаде баранов и 12 лошадях. Ныне все это китайцы отобрали разными вымогательствами частью от самого Кунчикан-бека, частью за неисправную уплату податей его подчиненными. В особенности много пришлось заплатить за отмену приказания носить косы. Такое украшение до того не понравилось лобнорцам, что сам Кунчикан-бек, у которого коса выросла уже в ¹

/₄ аршина, нарочно ездил в г. Курлю, отдал тамошним властям последние деньги и едва добыл разрешение снова брить головы. Ранее того, вскоре после завоевания Кашгарии, китайцы вздумали переселить лобнорцев на Тарим в окрестности д. Ахтарма. Для этой цели сначала был уведен туда Кунчикан-бек со своим семейством. Тогда лобнорцы стали умолять китайцев возвратить их «отца родного» и получили на это согласие лишь за большую взятку.

Характерную черту Кунчикан-бека составляет еще то, что он терпеть не может городов и страшно боится всякого начальства. Как говорят, за всю свою жизнь правитель Лоб-нора лишь раза два-три был в г. Курле, дальше Чархалыка не ездит, и ни один крупный начальник его в глаза не видал. В случае требования явиться, например в Турфан, Кунчикан-бек обыкновенно спешно собирается в путь и уезжает с посланным за ним человеком. Станции три-четыре едет как ни в чем не бывало. Затем тихомолком выпивает слабый раствор табаку, после чего подвергается рвоте и даже обмороку. Болезнь, следовательно, налицо, и Кунчикан-бек возвращается обратно; начальству же высылается взятка.