Путевые впечатления. Юг Франции

«Нет, государь, даже если мне предложат три таких царства, как ваши; но да, государь, при первом же оскорблении».

Мы не прощаемся с коннетаблем, даже покидая древний замок, навевающий воспоминания о нем; ибо Бурбон-л'Аршамбо — это лишь гнездо, из которого взлетел орел: мы еще увидим его парящим над городом Марселем, сражающимся на полях Павии и на стенах Рима; мы найдем отпечатки его клюва и когтей на короне Франциска I и на тиаре Клемента VII, потому что, как поется в кастильской песенке, Франция его вскормила, Испания одарила его славой и подвигами, а Италия предоставила ему гробницу.

Эта гробница, увиденная Брантомом, находится в Гаэте, поскольку солдаты коннетабля не решились оставить его тело в Риме, опасаясь, что, когда они уйдут оттуда, оно будет поругано. Над гробницей развевается желтый штандарт, который избрал Бурбон, вступив на службу императора: на нем изображен летучий змей с пламенеющими мечами и написано слово «Надежда» — это означает, что ему понадобилась скорость летучего змея, чтобы покинуть Францию, но он питает страшную надежду вернуться туда с огнем и мечом. На той стороне гробницы, что обращена к двери, можно прочитать эпитафию, дающую преувеличенное, но любопытное представление о славе, которую оставил по себе, умирая, этот Кориолан средневековья:

Всем Карл Великий был судьбою одарен;

Был Александр взращен отцом для войн и чести;

Ты славой лишь себе обязан, Карл Бурбон,

Чей прах покоится теперь на этом месте.^[4]

Владения коннетабля Бурбона оставались в собственности Луизы Савойской и Генриха II до тех пор, пока в 1562 году Франциск II не передал некоторые из них монсеньеру Людовику де Бурбону, герцогу де Монпансье; однако замок Бурбон-л'Аршамбо не вошел в их число и оставался в руках Валуа вплоть до дня убийства Генриха III, до того часа, когда, по странному совпадению, молния ударила в церковь Сен-Шапель, стоявшую у подножия еще уцелевших башен, и, отломив ламбель дома Бурбонов, оставила в неприкосновенности три цветка лилий, создав из них герб Франции. В наши дни людская гроза грянула над потомками Бурбонов, как тогда она грянула над династией Валуа, но на этот раз, обрушившись на Тюильри, она сломала и ламбель, и герб.

Здешняя церковь Сен-Шапель, строительство которой было начато Иоанном И, продолжено Петром II и закончено лишь в 1568 году, в эпоху расцвета готики, сестра и соперница парижской Сен-Шапель, соединяла в себе удивительные прихоти искусства пятнадцатого века с совершенством и законченностью Ренессанса. Ее украшали великолепные витражи, изображавшие сцены из Святого Писания, изящные резные дубовые панели, кружева, выдолбленные из камня, золотые раки, инкрустированные драгоценными камнями, статуи из цельного серебра и усыпанный рубинами золотой ковчег, хранивший частицу истинного креста, которую сам святой Людовик привез из Святой Земли и подарил своему сыну, Роберту Французскому, графу Клермонскому. Эта драгоценная реликвия находилась в подземной часовне, называвшейся «Сокровищница». Оправленный в чистое золото ковчег был изготовлен в форме Голгофского креста, где рядом с фигурами Девы Марии, святого Иоанна и кающейся Магдалины один из тех неизвестных великих художников, что жили в четырнадцатом веке, поместил фигуры коленопреклоненных Иоанна, герцога Бурбонского, и его супруги Иоанны Французской; золотая корона венчала крест, и на ней была надпись:

«Людовик де Бурбон, второй носитель этого имени, украсил камнями и позолотой этот крест в 1393 году».

Четыре века спустя, год в год, бедный священник приходской церкви нашел среди сора ту самую частицу истинного креста, вырванную из своей серебряной Голгофы и лишенную украшавших ее золота и рубинов. Он поместил ее в убогий ковчег, неспособный пробудить ничью алчность, и это скромное деяние было несомненно так же угодно Богу, как роскошное подношение Людовика де Бурбона.