Путевые впечатления. В России. Часть первая

— Прошка, друг мой, ты ведь подтвердишь, что я каждый день повторяю тебе, что ты совершаешь ошибку, пьянствуя и обворовывая меня.

— Это правда, ваше сиятельство.

— Ты не хочешь меня слушать, ну так вот посмотри на этого барина…

И он пальцем указал своему камердинеру на Кутай-сова.

— Барин этот был, как и ты, камердинером, да только никогда не был пьяницей и вором. И вот теперь он обер-шталмейстер его величества, кавалер всех российских орденов и граф империи. Старайся, мой друг, следовать его примеру.

Согласитесь, дорогие читатели, что если бы Суворов не заслужил себе памятника своими победами, то он заслужил бы его этой шуткой.

XVII. МЕДВЕЖЬЯ ОХОТА

Обходя вокруг статуи Суворова, я почувствовал, что кто-то тронул меня за плечо.

Я обернулся и радостно вскрикнул.

Это был Бланшар.

Вы ведь знаете Бланшара по его имени и по его трудам, не правда ли?

Это бесстрашный путешественник, неутомимый рисовальщик, который побывал во всех четырех частях света, заполнив своими зарисовками множество папок.

Мы расстались с ним в 1846 году на другом конце Европы, в Мадриде. Это было почти двенадцать лет тому назад.

С тех пор он успел посетить Северную Америку, Мексику и часть Южной Америки.

Сейчас он вернулся из тех краев, куда направлялся я, то есть с Каспийского моря, из Тифлиса, с Кавказа.

Он узнал о моем приезде и примчался сказать мне от имени де Осуны, нашего старого друга по Испании, тоже узнавшего эту новость, что тот меня ждет и, если я не приду сию же минуту, меня возьмут под арест.

Я стал возражать, ссылаясь на свою белую бархатную куртку и клеенчатую шляпу. Возражения не имели никакого успеха.

Тогда я поставил условие: перед этим заехать в мастерскую Бланшара и посмотреть его рисунки.

Все сходилось превосходно: мастерская Бланшара была у нас по пути. Мы сели в мои дрожки и отправились на Малую Морскую улицу, где жил Бланшар.

Там он выложил передо мной целую сотню набросков, сделанных им в Мексике, в Испании, на Кавказе, в Турции и в России.

Только что он закончил русский альбом для императрицы России.

К сожалению, с нами не было Муане: медлительность таможни повредила ему еще больше, чем мне.

Когда я перелистал все папки и просмотрел все рисунки, от первого до последнего, Бланшар напомнил мне о визите к его превосходительству чрезвычайному послу ее величества Изабеллы Второй, герцогу де Осуне.

Мы снова сели в дрожки и велели ехать в резиденцию герцога де Осуны, на Английскую набережную, дом Ляр-ского.

Десять минут спустя швейцар ввел нас в переднюю, где гостей любезно встречала фигура огромного медведя.

Это был трофей его величества императора Александра И, отважного и умелого охотника на такого рода зверей.

Надпись на чучеле подтверждала, что это гигантское животное имело честь быть убитым августейшей рукой.

Медведь, ростом, наверное, в семь футов, стоял опершись на раздвоенный ствол дерева. Зверь был сибирской породы, страшной своей силой и — несмотря на кажущуюся грузность — проворством.

Де Осуна только что ушел: он прождал меня до двух часов.

Я опустил свою визитную карточку в лапу медведя и уехал.

Медвежья охота — настоящая страсть русских; те, кто привык к этой охоте, уже не могут от нее отказаться.

Такая охота — первое, что предлагает русский охотнику-иностранцу, приехавшему в Россию.

В армии это называется «прощупать новичка».

Обычно иностранец, если он француз, принимает предложение.

Так поступил и граф де Вогюэ, два года назад достойно поддержавший честь своей страны и оставивший здесь о своей отваге память, которая сохранится не в одном поколении русских охотников.

Охота происходила в имении графа Алексея Толстого, в Новгородской губернии.

Действующими лицами происшествия, о котором мы намереваемся рассказать, были граф Мельхиор де Вогюэ, граф ван Биландт, голландский поверенный в делах, и граф Сухтелен, шталмейстер русского двора.

Егеря выследили медведицу с детенышами: это был крупный зверь огромного роста.

Медведи, да и любые животные, становятся, как известно, особенно свирепыми, когда им приходится защищать не только свою жизнь, но и свое потомство.

Поднятый загонщиками зверь пошел сначала на графа ван Биландта, который первым же выстрелом легко ранил его.

Медведь, не останавливаясь и оставляя на снегу кровавый след, устремился к графу де Вогюэ.

Граф де Вогюэ, стрелявший с расстояния не более сорока — пятидесяти шагов, послал в медведя две пули, и обе его задели.

Граф Сухтелен находился в ста шагах от этого места, располагая двумя заряженными ружьями: одно было у него, другое — у его слуги.

Услышав три выстрела и подумав, что стрелявшие оказались, возможно, в трудном положении, он послал слугу с ружьем туда, откуда донеслись звуки выстрелов.

И в самом деле, граф де Вогюэ, увидев, что к нему приближается слуга с заряженным ружьем, отшвырнул свое ружье, взял то, какое ему принесли, и ринулся вдогонку за раненым зверем.

Следовать за ним было легко — он оставлял позади себя широкую кровавую дорожку.

Медведь углубился в лес, и граф де Вогюэ, по-прежнему в сопровождении мужика, бросился туда вслед за ним.