Пути-дороги

Настенька не растерялась, скальпель у меня забрала, а щипцы вложила. Вытащил осколок, кинул его себе под ноги, промыл рану, зашил и приступил к следующей. Девчушка мне ассистирует и уже не собирается чувств лишаться.

После Георгия нам досталась грузная бабища с переломанными руками. С ней быстро разобрались, правда, чтобы заткнуть ее причитания, пришлось героина дать. Эх, с наркотиками необходимо бороться, но для этого что-то предстоит предложить взамен. Обезболивающих препаратов, к которым нет привыкания, еще практически не создано. Впрочем, в моем времени самые действенные обезболивающие завязаны на наркоту. Пожалуй, стоит профессору заняться данным направлением в исследованиях. Черт, многое на Семена Ивановича взваливаю, пора ему команду создавать и ею руководить, а не вправлять переломы, словно костоправу. Ха, а чем я занимаюсь? Вместо того чтобы писать план для предоставления императрице, шью рваную рану у раненого и матюгающегося деда. Круговорот больных с различными травмами, спина отваливается, перед глазами круги, голова начинает плыть. Анастасию сменили уже две сестры милосердия, но и последняя еле на ногах держится.

– Деда можно отпустить домой, на перевязку завтра, если нормально все будет, то через пяток дней и швы можно снять, – устало говорю.

– Поняла, – кивнула сестра милосердия.

– Спасибо вам, господин доктор, – заискивающе улыбнулся дед.

– Поправляйся, – вымученно улыбнулся я. – Кто там следующий?

– Иван Макарович, все, больше никого, – подошел ко мне профессор и по плечу похлопал.

– Да? Точно? – удивленно переспросил я.

– Да, ты последнего зашивал, – зевнул Коротков и очумело головой потряс. – Ну и денек выдался!

Молча пошел в умывальню, засунул голову под холодную воду, чтобы немного в себя прийти. Следом за мной профессор и хирург пришли, посмеиваясь умылись и предложили перекусить.

Думал, что кусок в горло не полезет, перед глазами много ранений, крови, костей… брр, однако оказалось, что проголодался словно вол.

– Наш человек! – довольно резюмировал Николай Сергеевич, разливая коньяк по бокалам.

– С чего так решил? – удивился и посмотрел я на него.

– Так только прирожденные хирурги после операций не брезгуют куском хлеба! – пояснил тот. – Другим он в горле поперек встает, те же наши сестры милосердия пару дней ничего есть не смогут.

– Зато от лишнего веса избавятся, – буркнул Портейг, – а бывает, что ходят, как сонные мухи, наевшиеся сиропа.

– Может, напившиеся? – предложил Николай Сергеевич.

– Один черт! – махнул рукой профессор.

Мы втроем засмеялись, чокнулись и выпили.

– Иван Макарович, вас в кабинете господин Ларионов дожидается, – вошла в процедурную Серафима.

– Неужели так и не уезжал? – удивился я и встал. – Господа, потом договорим, но в чем-то с господином Портейгом согласен, правда, с оговорками. Посмотрите на нашу Симу, – указал рукой на девушку, мгновенно зардевшуюся, – она образцовый работник!

– Так она и не только работник, – попытался возразить Семен Иванович, но я рукой махнул и, подойдя к двери, взял девушку за локоток и вывел в коридор, после чего уточнил:

– Ротмистр в моем кабинете?

– Да, – кивнула Сима, глядя вниз, а потом взглянула на меня и осторожно спросила: – Иван Макарович, а личный вопрос могу задать?

– Конечно, если смогу – отвечу.

– А Анзор когда приедет?

– Сима, дело в том, что Анзор с Жалом должны сами были добираться, и мне неизвестно, какую они выбрали дорогу, – ответил девушке и сочувственно сжал ее локоть.

– Понятно, – нахмурилась моя компаньонка. – Скажите, Иван Макарович, если бы они спешили, то уже были бы здесь?

– Сима, успокойся, приедет твой Анзор, никуда не денется и ничего с ним не случится. Сам-то я добирался не прямым путем, но он мог оказаться намного быстрее, – вновь попытался успокоить ее.

К этому моменту пришли к кабинету и разговор сам собой прекратился, да и говорить-то уже не о чем. Ротмистр дремлет в кресле, держа на коленях папку.

– Вениамин Николаевич, звал? – разбудил я Ларионова, внутренне завидуя, что тому удалось вздремнуть.

– Да, звал, Иван Макарович, – встав и потянувшись, ответил тот, а потом глаза потер: – Спать ужасно хочется.

– Согласен, – кивнул я и зевнул так, что чуть не вывернул челюсть. – Секунду! – выглянул за дверь и увидел, что моя компаньонка не успела далеко уйти: – Серафима Георгиевна, голубушка, – крикнул вслед девушке, подражая Портейгу, – организуйте нам с Вениамином Николаевичем кофе, если не трудно.

– Хорошо, – обернувшись, ответила она мне.

Вернулся в кабинет. За время моего отсутствия Ларионов разложил на столе бумаги. На первый взгляд их немного, но по хмурому лицу ротмистра понимаю – плохие вести.

– Что в документах? – подходя и усаживаясь на свое место во главе стола, спросил я.

– Много всего, – потер висок ротмистр. – Даже не знаю, с чего начать.

– Лучше с плохого или по мере поступления данных, – устало потер я глаза и добавил: – Иногда следует анализировать информационный поток, четко просматривая, нет ли закономерности.

– Чего ты сказал? – озадаченно уставился на меня ротмистр.