Пути-дороги. С чистого листа

– А! – вспомнил мальчишка, – и загородки пусть сделают. Для коровы отдельно, для птицы и коз с овцами. Пойдем, мам, – потянул он меня в сторону бывших ворот, – дед, небось, совсем разволновался.

В этот раз мы обошли черное пятно пожарища. Дед все так же сидел в окружении соседей на аништовой лавочке.

– Деда, – Петька, бесцеремонно расталкивая столпившихся людей, кинулся к деду и повис на его шее, – ты представляешь, Лекс сказал, что построит нам самый лучший дом. Самый большой и самый красивый. А я хочу, чтобы там на крыше был маленький домик… я видел такие крыши в Алире, с маленькими домиками прямо на крыше. И я поставлю там телескоп, чтобы смотреть на звезды. Он, конечно, совсем странный, его сделал безмирник-эльфяк, и совсем не похож на, что я видел в нашем мире, но зато увеличивает точно так же. И звезды видно, как будто бы они близко-близко…

Петька тараторил без остановки, не давая вставить ни единого слова. Но деду так и было нужно. Он судорожно вздохнул, обнял мальчишку и, наконец-то, заплакал, пряча лицо и прижимая к себе внука. Я села рядом и обняла их обоих… Они моя семья.

– Ох, негоже ж одном платье, да без валенок. – загудела рядом толпа, – замерзнут же. И Лолка, и дитенок ее. Что же мы как нелюди, прости Небо, какие. О погорельцах завсегда все деревней заботились. Да и Лола-то наша, амбары свои под огонь пустила, чтобы Аништов дом сберечь… Неужто мы без помощи их оставим? – реплики слышались отовсюду, и от этого у меня защипало в носу. – И скотину-то надо бы приютить… у меня в сарайке стойло пустует, как раз для коровки место найдется.... А птицу ко мне можно… А я коз да овец возьму, у меня и сена в этом году с избытком, прокормим до весны то…

Деревенские говорили и говорили, я из-за хлынувших слез ничего не видела. Только почувствовала как на мои плечи опустился теплый, нагретый чьим-то телом, тулуп. А мои ноги с недовольным ворчанием, что совсем холодные, чьи-то проворные руки освободили от заледеневших шерстяных носков и сунули в теплые валенки…

А я тряслась от рыданий, обнимала деда с Петькой и шептала, как заведенная:

– Спасибо… спасибо… спасибо…

Глава 47

Сборы затянулись на несколько дней. Я, наверное, больше всех хотела уехать, но именно я оказалась причиной задержки. Корова собралась телиться, и я наотрез отказалась уезжать, пока она не разродится и не отлежится хотя бы пару дней.

Мы собирались уходить порталом, развернутым недалеко от столицы Безмирья – Шанимонда, что означало самый большой-главный город мира. И до дворцового коровника, в который клятвенно пообещали поселить на время мою Буренушку, нужно было пройти пешком несколько километров.

Счастливый Петька летал по деревне и палаточному городку, успевая залезть в каждую щель и узнать все новости, а мы с дедом все никак не могли прийти в себя.

Дед медленно ходил из угла в угол в выделенном ему закутке в шатре безмирников. Думаю, что именно выздоровление помогло ему не скатиться в бездну отчаяния от потери всего, что было дорого ему в прошлой жизни. Дом был последним напоминанием о когда-то большой и счастливой семье, и длинной жизни, в которой случалось и счастье, и горе.

Он никого не хотел видеть. Даже меня. Наверное, он так и не простил мне то, что новый дом я решила строить не в Выселках. Я решила уехать в Безмирье. И на это были причины…

Первая – деревенские… да, сейчас они как будто бы изменились… или может быть стали такими, какими были до действия моей магии, снявшей всю ненависть между расами. Но я уже не смогу забыть атмосферу пренебрежения и презрения, в которой жила последние месяцы. И не смогу простить. Они никогда не станут мне родными и сколько либо близкими.

Вторая – удаленность Выселок от города и больших трактов. Не слишком удобно тратить целый день каждую неделю на дорогу. А если я собираюсь варить веганские сыры для эльфяков, то мне нужен надежный и близкий канал сбыта. Можно было бы поселиться в Большой речке… Но это все равно будет чужая деревня.

Третья – где б я ни жила, я все равно останусь безмирницей. И уже сейчас, когда я все вспомнила, у меня появилось слишком много желаний, которые я не смогу воплотить нигде, кроме Безмирья… те же бурки, которые я хотела бы шить из войлока, канализация, водопровод… Да, в Безмирье все это было, но работало на магии. А мой унитаз можно поставить в любой крестьянской избушке, для его работы не нужно приглашать магов. И может быть люди захотят сделать свой быт немного удобнее.

А еще был Петька… мой маленький принц. Он ведь будет жить там, в Безмирье. И я не хочу быть далеко от него.

Умом я понимала, что была для мальчишки всего лишь объектом для слежки за Проклятой королевой. И вроде бы должна была обидеться и не чувствовать к нему то, что чувствую: бесконечную любовь, готовую простить все ради одного его слова – «мама». Наверное, это и есть материнство… Я никогда не хотела детей, и только сейчас задумалась о том, как много потеряла. И я впервые стала мечтать, что еще раз встречу того, кого полюблю всем сердцем… снова… И выйду замуж. Теперь я готова к этому шагу.