Пути-дороги. С чистого листа

– Ну, дак. – зевнул Петька, – все говорят. Я слышал, как тетки у колодца болтали, мол, старостиха сама невесту сыну выбрала. А вот как Яволк сам приедет, так еще и неизвестно кого в жены возьмет. Он-то наемником пошел на границу… теперь только по весне вернется. А то и следующей осенью.

Вот так новости.

– И что ты еще знаешь? – спросила я у Петьки.

– Да, много всего, – он снова зевнул, – ты, теть Лол, спрашивай если что… Меня господин Андариэль научил, что информация – это самая сильная сила. Так что я тренируюсь, собираю и анализирую. Ты знаешь, сколько всего интересного у нас в деревне происходит!? Это только с виду кажется болото стоячее… даже господин Андариэль удивился. Говорит, почти как во дворце эльфякском интриги.

– И что это у нас интересного в деревне происходит? – прищурился дед, – ну-ка расскажи-ка мне?

– Ну, про то, что старостиха сына женила, его согласия не спрашивая, ты уже знаешь, – улыбнулся Петька. – Ретка когда узнала, что ее свадьба с Яволком белыми нитками шита, шипела, как змеюка. А еще, – он снова зевнул, – мужики не верят, что Яволк Ретку в жены возьмет. Он же, когда попрощаться с родителями приезжал, снова им напомнил, что если хоть кто к дому нашему на десять шагов подойдет, то он им всем морды набьет… Ретка знает, вот и бесится. Думает, что Яволк вернется и против воли родительской к Лоле нашей снова заявится. Да только Лоле нашей этот дурак не нужен, – вещал мальчишка, – по ней господин Истал сохнет. А он не чета Яволку. И Лола за него пойдет, благородной станет. Вот и зазнается поэтому, с деревенскими не общается, не ровня они потому что.

– А чего, господин этот на самом деле сохнет? – заинтересовался дед.

– Сохнет, – кивнул Петька, – все так говорят. Не зря же он со мной возится. И Курицу, вон, почти даром отдал. – вот тут я фыркнула. Прям уж даром! Всего на пол серебрянки дешевле, чем на ярмарке! – Тетка Найла так, вообще, у меня все выспрашивает, что теть Лола на завтрак любит. А то, говорит, вдруг говотовить придется… боится не угодить. А ты, теть Лол, что на завтрак любишь, а? Мне тетка Найла пирог обещала со взбитыми сливками. Вкусны-ый…

– Мамалыгу, – фыркнула я. – Меньше сплетни, Петька собирай, в них правды столько же, сколько в сказке про бабу Ягу.

– Мамалыгу? – хором переспросили оба, – а что это?

– Каша такая, – пожала я плечами.

– Каша… хм, – хмыкнул Петька. И добавил через паузу, – а в сказках про бабу Ягу почти все правда, теть Лол…

– Оля, а тебе-то самой кто больше по нраву? Яволк или господин Истал? – дед смотрел на меня с искренним интересом.

– А может тебе господин Лекс нравится? – вскинулся Петька, – я сам слышал, как он господину Аргрону (*дракон) говорил, что готов на тебе хоть завтра жениться. Дети, говорил, от этого брака родятся с хорошей кровью.

Я только рассмеялась.

– Господин Лекс – это же безмирник? – встрепенулся дед.

– Да, – кивнул неугомонный мальчишка…

Я чистила горшок, слушала Петькины сказки, и думала о том, что какая у меня, оказывается, бурная личная жизнь… и почему я узнаю об этом последней?

Глава 34

Поездка на ярмарку в этот раз прошла тихо и мирно. Сыра было совсем мало, господин Фаций недовольно ворчал, требовал купить еще одну корову и все молоко перерабатывать в сыр. Странный. И зачем ему столько-то? Неужели мэр есть мой веганский сыр вместо завтрака, обеда и ужина?

Но заплатил мне господин Фаций честно. И за сыры, и за рыбу. Получилось почти пятьдесят медянок. На эти деньги я закупила продукты: муку, крупу, соль, приправы. Еще пару раз съездить в город и можно не беспокоиться, что зимой голодать придется.

Еще на шестьдесят я сдала вышивки. Мало, но я больше времени тратила на вязание. Я уже связала теплую кофту себе и джемпер Петьке. Теперь нужно было деду. После ссоры с соседями, выносить деда на прогулку у нас не хватало сил. Но дед уже научился на руках пересаживать себя на стул рядом с кроватью. И если у него будет теплая одежда, то хотя бы иногда, ползком он сможет выйти на крыльцо, подышать воздухом.

Все деньги, полученные в лавке господина Лероя, я оставила там же. Закупила пряжу и теплую шерстяную ткань. Скоро зима, тулупы нам не светят, но теплые накидки, подбитые шерстью от собственных овечек, мне сделать вполне под силу.

У ювелира я забрала положенные мне пять серебрянок. Осталось еще четыре. И это мои последние «шальные» деньги. Но я уже не боялась, на жизнь мне хватит. Хозяйство у меня уже большое, с голоду не помрем, на одежду заработаем. Не богато, конечно, но не всем же богатыми быть. Кому-то и работать нужно.

Серебрянки я сложила в мешочек, одну отдам гончару, вторую господину Исталу, чтоб за Курицу быстрее расплатиться, а остаток приберегу. Пригодиться.

Я уже собралась домой, когда увидела у самых ворот сидящую на чурбачке селянку. Обычную, ничем не приметную, в отличие от двух коз стоявших рядом. Даже летняя шерсть у коз была длинная и свисала неопрятными грязными прядями почти до колен.

– Эй, хозяйка, – окликнула я женщину, – почем коз продаешь?

Она подняла на меня печальное лицо: