Пути и маски

Альен и сам уже чувствовал, как дрожит и накаляется воздух, видел, как мелкие огненные искры посверкивают над прилавком — точно виднеется из-под скорлупы яичный желток. Ткань мира прорывалась, впуская Хаос. Это могло произойти и с помощью обычной магии, но сейчас — он знал это — те самые силы вернулись снова…

Приказывай, Повелитель. Что сделать с этим смертным?

То же безликое, гулкое множество голосов, которое доносилось из горла крылатой девушки, занёсшей когда-то нож над Бадвагуром. То же, что слышалось из терновых зарослей на чердаке Кинбралана.

Альен сглотнул ставшую горькой слюну.

«Пусть он ответит на мой вопрос. Честно ответит, и всё».

— Где остановился король? Как нам найти его?

— В доме Ар-Дага, моего племянника. У него усадьба в предместьях порта… Возможно, перед отплытием с Гюлеи король заедет и ко мне, — белыми губами прошептал торговец. Альен кивнул и, прикрыв глаза, разорвал огненную связь. Постоял несколько секунд — абсолютно опустошённый. Потом повернулся к Бадвагуру.

Агх глядел на него снизу вверх, и от чего-то трудно постижимого его карие глаза потемнели, а щёки налились багровым румянцем. Укор? Обида? Разочарование?…

— Пора возвращаться, — сказал Альен, стараясь не смотреть на Ривэна — от него прямо били лучи незаслуженного восторга. — Ван-Дир-Го со старушкой, наверное, нас уже заждались.

* * *

Сен-Ти-Йи сидела в полном одиночестве, обняв колени — в точности как в день их первого разговора. Съёжившись у стены, она напоминала маленькую, неопрятную чайку своей сединой и грязно-жёлтым одеянием. Непроницаемо-чёрные глаза вперились в Альена, как только он вошёл. Бадвагура и Ривэна старушка вообще почему-то упорно не замечала.

— Ты одна, Сен-Ти-Йи? — спросил Альен, чуть не сшибив ногой низкий столик с пузатым чайником и глиняными пиалками. — Где Ван-Дир-Го и постояльцы?

— Люди с Гюлеи стали уходить, когда взошло солнце, — сухо пробормотала Сен-Ти-Йи. Альен заметил у неё в руке разломанную лепёшку. Отрывая крошечные кусочки, она клала их в рот, смачивая слюной, чтобы разжевать беззубыми дёснами. — А слуга моего господина ушёл совсем.

— Совсем?…

Альен ощутил нечто вроде досады, но быстро оправился. Он успел привыкнуть к Ван-Дир-Го и рассчитывал, что тот побудет с ними подольше. Хоть один коренной миншиец не помешал бы им в этом муравейнике.

И к тому же — признаться себе в этом было сложнее — Ван-Дир-Го, казалось, всё-таки привязался к нему. Довольно глупый вывод, если поразмыслить: миншийский раб и остаётся миншийским рабом — наверное, уже нашёл себе нору повыгоднее…

— А этот, с рассечённой спиной, сбежал? — громко поинтересовался Ривэн, с деланой бравадой опрокидывая в себя недопитый чай. Его тут, должно быть, оставили постояльцы, — устало подумалось Альену. — Ну и скатертью дорога. Он меня раздражал.

— Он мог показать нам нужные места, — баском возразил Бадвагур, заходя следом. — И перевести, если вдруг что…

— Зачем нам переводчик, раз есть Альен? — искренне удивился Ривэн и поморщился, отставив вторую красноватую чашечку. — Странный привкус у этого чая… Они только для бедных заваривают такое пойло?

— Объясни мальчику, что это не чай, — невозмутимо попросила Сен-Ти-Йи. — Это отвар с лягушачьей кровью. Некоторые из самых рьяных слуг Прародителя говорят, будто он приносит удачу.

Альен, сдерживая смешок, серьёзно передал всё Ривэну. И с тайным удовольствием понаблюдал, как тот отшвыривает пиалу, ругается, с отвращением теребит кончик языка.

— О боги, страна ненормальных… Какая гадость!..

— Что будем делать? — вздохнул Бадвагур, задвигая под столик мешок со своими статуэтками. Альен до сих пор не говорил о них с ним, хотя с первого взгляда узнал громоздкие башни Кинбралана. — Мы узнали, что хотели. Когда ты намерен отправиться к этому Ар-Дагу?

Альен дёрнул плечом и сел на циновку — так, чтобы видеть лицо Сен-Ти-Йи. Он до сих пор не мог определиться, считать ли старушку посторонней и о чём при ней умалчивать: помех от неё обычно было не больше, чем от неживого предмета.

— Сегодня же, думаю. У нас ведь есть письмо Люв-Эйха, какой смысл тянуть?

— А волшебник не хочет спросить совета у старших? — проскрипела рабыня, тщательно разжёвывая последнюю крошку. До Альена не сразу дошло, что вопрос был задан на чистом ти'аргском. Настолько чистом, что ему стало не по себе.

— Что ж ты скрывала, что говоришь на нём?… — поражённо пробормотал Ривэн. Они с Бадвагуром переглянулись; резчик быстро притронулся к уху. «А Бадвагур стал менее доверчивым», — отметил Альен с чувством довольного наставника.

— Волшебник проявит мудрость, если посоветуется, — настойчиво повторила Сен-Ти-Йи. Альен осторожно попытался прочесть её мысли, но их по-прежнему скрывал плотный барьер. Лицо тоже оставалось нечитаемым, как почерк некоторых профессоров из Академии. — Ему доверена слишком важная ноша. Ему нельзя поступать необдуманно.