Пути непроглядные

На ходу опоясываясь и пристегивая меч, Рольван с перекинутым через руку плащом вышел в коридор. Здесь было пусто и звучали, отдаваясь от стен, песнопения. Ночью он был довольно-таки пьян и теперь боялся заплутать, но ноги сами принесли его к выходу во внутренний двор. Послушник, спешивший куда-то от колодца с двумя полными ведрами воды, не обратил на Рольвана никакого внимания. Конюший без возражений отдал ему коня и сам распахнул перед ним ворота монастыря. Вероятно, гости, уезжавшие с первым светом, не были здесь в новинку.

– Скажи, – попросил его Рольван, придержав поводья, – гонец, которого отец Одо обещал послать к эргу, давно ли уехал?

Конюший без удивления пожал плечами:

– Кажется, тогда только запели хвалитны.

– Спасибо, – сказал Рольван и подстегнул коня.

Тот рванулся вперед так, что из-под копыт полетели камни и комья земли. За спиной со скрипом закрылись ворота. Не возвращаясь на дорогу, не теряя зря времени, напрямик через мокрые от росы луга, к маячившим вдалеке стенам и крышам придорожного постоялого двора, поминутно озираясь вокруг – не появится ли откуда-нибудь спешащая на зов настоятеля эргская дружина. Одо поступил глупо, не приказав запереть его, пока все не будет кончено. Рольван не держал обиды на отца-настоятеля, он и сам на его месте, скорее всего, поступил бы так же. Дрейвов нельзя оставлять в живых, так же, как нельзя оставлять в живых убийц и отравителей, разбойников и осквернителей храмов – это известно даже малым детям. Находясь возле Игре столько дней и сохранив ей жизнь, Рольван и сам стал преступником. Что же касается Гвейра, он, хоть сам и не дрейв, все равно их пособник и, хуже того, убийца епископа. Навлечь на них кару – священный долг любого, называющего себя слугою богу и тидиру.

Вот только к Рольвану все это больше не имело никакого отношения. Наверное, он понял все давно и лишь из упрямства не желал этого видеть. Слишком велико было зло, причиненное им этой женщине, слишком много крови пролегло между ним и ее братом, чтобы признаться, хотя бы самому себе, что больше не желает мести и правосудия тоже не желает. Что в тот, возможно, недалекий день, когда эти двое окажутся одни против целого мира, он, Рольван, встанет с ними третьим. И умрет за них, если понадобится, и не станет жалеть ни о чем. Он безжалостно терзал конские бока, торопясь успеть, опередить беду, которую сам же и навлек на них. Торопясь сказать наконец слова, что должны были прозвучать еще много дней назад.

Слова эти рвались у него из груди, он повторял их в мыслях, пока мчался вперед, пока колотил изо всех сил в окованные железом ворота, пока препирался с полусонным привратником. Только переполошив всех слуг и разбудив хозяина, Рольван наконец понял то, что ему пытались втолковать с самого начала: людей, которых он ищет, здесь нет и не было. И еще – что он не первый, кто о них спрашивает.

– Ворвались, всех подняли, обыскали весь дом, даже в подвал заглянули, – поправляя съехавший на глаза ночной колпак, с обидой пожаловался хозяин. – Только опять улеглись, теперь вы. Что за птицы такие важные, что все их среди ночи ищут в моем доме?

– Я ищу своих друзей, а что понадобилось тем, кто у вас обыскивал подвал, не знаю, – ответил ему Рольван. – Мне жаль, что причинил столько беспокойства. Вот, надеюсь, это немного вас утешит. Могу я узнать, в какую сторону уехали те люди?

Разглядев лежащую на своей ладони монету, хозяин повеселел. От него и от привратника Рольван выяснил, что незваных гостей было десятеро, среди них один монах, что возле ворот они некоторое время совещались и даже спорили, и кто-то из них предлагал отправиться в ближний монастырь задать пару вопросов настоятелю, но в конце концов монах настоял на своем и отряд поскакал по дороге к югу.

– Монах-то, я понял, знает, куда ваши друзья, благородный господин, направлялись, и хочет, чтобы там их и взять, – и привратник окинул Рольвана подозрительным взглядом. – А солдатам не больно-то хотелось ночью шляться по лесам, где демоны. Но монах сказал, если поймают дрейва, награду получат от самого тидира, да еще настоятель от себя им отсыплет, вот они и согласились. А вы сами-то, благородный господин, случаем, не дрейв?

– Нет, не дрейв, – коротко ответил Рольван и удержался, чтобы не прибавить «К сожалению». Фраза про настоятеля, который еще и от себя добавит денег за пойманную Игре, развеяла его намерение не держать обиды на Одо. – Прощайте, спасибо вам за помощь.