Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века

Я родилась и живу в селе Михайловка (это в 2 километрах от села Плёсс).

Я знала, что мой папа был в командировке в Чечне, но говорил об этом редко и неохотно. И вдруг я нашла письма, которые папа писал маме из Чечни, из той самой командировки. Раньше об их существовании я даже не подозревала. Вот и захотелось мне провести собственное «расследование». А значит, найти факты и свидетелей происходивших в Чечне событий конца XX – начала XXI века, выяснить мотивы поездок в командировки на войну моего отца и других моих односельчан. И сравнить их воспоминания – «показания» – с тем, что можно найти о чеченских событиях в современных СМИ.

«Паспорт» моей семьи

Наша семья появилась в 1992 году. Сейчас наша семья – это мама, папа, я и моя старшая сестра Вика.

Глава семьи – мой папа Евгений Николаевич Барыкин – родился 7 мая 1972 года в селе Михайловка Мокшанского района Пензенской области. В 1987 году он закончил Плёсскую школу и поступил учиться в Мокшанский совхоз-техникум.

В 1991 году успешно его закончил и решил дальше получать высшее образование в Пензенском инженерно-строительном институте. Захотел стать инженером-строителем, а скорее всего, тогда ему просто хотелось стать городским жителем. Многие сельские девчонки и мальчишки поступают в городские вузы, просто чтобы пожить городской студенческой жизнью в общежитии, о которой столько говорят те, кто уже перебрался в город. И вообще, в семье отца высшее образование считалось залогом того, что дальнейшая жизнь будет обеспеченной и намного комфортнее, чем жизнь в селе.

Когда папа учился на 3-м курсе института, он женился на маме, Елене Анатольевне, которая была моложе папы на год и училась заочно.

Через год, в 1993 году, родилась моя старшая сестра Вика, а в 1995 году я – Маргарита. Так получилось, что молодой инженер-строитель Евгений Барыкин после окончания института был семейным человеком с двумя детьми и безработной женой. Нужно было срочно искать работу, которая смогла бы прокормить молодую семью. Оказалось, эта задача была почти невыполнимой.

В 1995–1996 годах совхоз «Плёсский» уже доживал последние годы. Зарплаты не выплачивали месяцами, больше половины работников уволили без всяких выходных пособий, а устроиться на работу молодому специалисту, да еще по специальности, было вовсе нереально. В город с двумя маленькими детьми мои родители ехать побоялись. Не было квартиры, постоянной работы. Получить квартиру, как молодой специалист, папа тоже не надеялся, их не предоставляли даже крупные строительные предприятия.

Тогда в Мокшанском РОВД требовались участковые милиционеры.

Мой папа в институте посещал военную кафедру и после окончания учебы получил военный билет и звание младший лейтенант запаса. Несмотря на то что папа в армии не служил, его взяли на работу в РОВД в 1996 году на должность участкового инспектора.

Зимой 1997 года его отправили на специальное обучение в Пензенский центр подготовки кадров для МВД РФ.

Я-то думала, что его учили хотя бы год. Но курсы были всего 6 месяцев, и молодой участковый инспектор должен был приступить к своим обязанностям в Плёсской администрации. Все «премудрости» своей должности пришлось ему узнавать прямо на практике, никто скидку на отсутствие стажа не давал. Мой отец был должен отвечать за порядок в нескольких деревнях. Служебной машины ему не дали, и пришлось ему объезжать вверенную территорию на рейсовом автобусе или «на своих двоих»! И мобильной связи тогда тоже не было, даже телефоны были всего в нескольких домах в трех селах из девяти!

Ему пришлось сразу столкнуться со всеми «прелестями» сельских драк, семейных потасовок и даже преступлений, никто скидок на неопытность не дел ал. На вопрос «Как же ты справлялся?» отец ничего не рассказывает подробно, говорит только: «как мог» и «как умел».

Я заметила, что в разговорах между собой многие жители ругают милицию, говорят, что она ничего не делает, чтобы порядок навести.

Мне всегда бывает обидно это слышать. Ведь я вижу, как отец устает, когда возвращается с работы, как переживает мама, когда ему звонят в любое время суток и просят прийти «на вызов». Как мы с сестрой несколько раз не поехали с ним куда-то отдыхать, просто не видели его дома целыми днями, потому что его неожиданно вызвали на работу.

Сам папа тоже обижается на отрицательные высказывания в адрес милиционеров, говорит, что везде есть плохие и хорошие работники, умные и глупые начальники. Среди его сослуживцев есть люди, которые получили ранения или погибли на работе. Он сам несколько раз попадал в рискованные ситуации. Нам с сестрой ничего, конечно, не рассказывали, но мы видели, как волновалась мама и бабушка с дедушкой.

Весной 2009 года папа получил повышение по службе. Он теперь работает начальником отдела участковых уполномоченных Мокшанского ОВД, получил звание майор милиции. Мы надеялись, что он теперь будет чаще и больше бывать дома, но, конечно, свободного времени у отца не прибавилось.

Что происходило в Чечне

С 2001 года работников Мокшанского РОВД отправляли в командировки в Чечню. Вторым потоком решил поехать в такую командировку и мой отец. Он был там с 21 января по 27 апреля 2002 года. За командировку в Чечню отец был награжден нагрудными знаками: «За службу на Кавказе», «За верность долгу», «За отличие в службе», «Участнику боевых действий».

Мне сразу же захотелось узнать, что же это за командировка такая, если за нее дают боевые знаки отличия, и почему папа не очень охотно отвечает на вопросы о том, что ему пришлось делать в Чечне. Почему мама вспоминает эти четыре месяца 2002 года как «страшный сон», когда она постоянно боялась остаться вдовой с двумя малолетними детьми (нам с сестрой тогда было 7 и 9 лет) или что отец получит тяжелое ранение? Он ведь в командировку поехал, а не на войну? Вылили в нашем селе или сельском совете еще участники событий в Чечне? И что там происходило?

Со своими вопросами в первую очередь я пошла к родителям, стала рассматривать фотографии, которые отец привез из Чечни. Но родители информации дали немного, считали, что я еще до откровений «не доросла», а может, просто старались меня от чего-то оградить. А от чего? Стало очень интересно.

Я решила найти в Интернете информацию о чеченских событиях и об участии в них пензенских милиционеров, таких как мой папа.

Попытка разобраться

Я обратилась в Плёсскую сельскую администрацию. Ее сотрудница дала мне информацию о том, что с 1994 года в военных действиях в Чечне из жителей Плёсской администрации участвовали 18 человек.

Из них: служили по контракту– 7 человек; служили, находясь на срочной службе в армии, – 6 человек; были в служебных командировках—5 человек.

Я пыталась выяснить причины, по которым эти люди участвовали в военных действиях в Чечне, и вот что мне ответили:

– «моего желания никто не спрашивал, я тогда был солдатом срочной службы» – 6 человек (третья часть от общего числа);

– откровенно ответили: «Поехал, чтобы заработать деньги» – 5 человек;

– «Это была служебная командировка, я не мог отказаться» – 2 человека;

– «Это была служебная командировка, но я мог отказаться» – 3 человека;

– «Думал, что еду бороться с террористами» – 2 человека.

Из 18 человек третья часть (6 человек) вообще мало себе представляла, что их ждет в Чечне. Считаю, именно они подвергались наибольшему риску и получили не только психологические травмы, но и ранения. Думаю, частушка