Пыль дорог и стали звон

— Вот уж завидное везение. — Пробормотал наёмник. — Значит, надо как-то заткнуть тварюге пасть.

— Или лишить возможности дышать огнём. — Раздался голос Драма. Он указывал пальцем на страницу книги, покоившейся на его коленях. — Здесь написано об этом.

Игнат и Таринор переглянулись, но не сказали ни слова. Лишь выжидающе глядели на эльфа.

— Здесь сложный язык. Я, кажется, понял общий смысл, но мог упустить детали. Вот. — Драм поднялся и отдал наёмнику «Анатомику».

— Будучи голодным, дракон употребляет желчь свою и газы на испускание огня. Насытившись же, оный теряет к огнедыханию всякую способность и желание. — Медленно прочитал вслух наёмник. — Нам нужно его накормить. Думаю, овцы ему будет достаточно. Разыщем и купим у крестьян…

— А крылья? — Вдруг вскрикнул Игнат, приподнявшись на табуретке. — А если он летающий? Что тогда?

У Таринора дёрнулся правый глаз. К горлу подкатил комок.

— Не думал об этом. — Рассеянно проговорил он, но тут же нашёлся. — Но в пещере ему летать негде. К тому же, даже хищные птицы не летают с полным животом. Полагаю, дракон не отличается от них в этом отношении.

На самом деле наёмник знал о повадках хищных птиц не больше, чем о повадках огнедышащих ящеров. Засыпал в ту ночь он скверно. Ему случалось охотиться на крупную дичь. Как-то раз даже на гигантского вепря-людоеда, наводившего ужас на окрестные деревни. Но тот вепрь при всей его свирепости и размере не летал и не плевался огнём. Наёмник подумал, что есть в Аталоре места, где драконы и ныне водятся в больших количествах. Интересно, как там живут люди? И живут ли они там? Должно быть, у них нет времени, чтобы тратить его на междоусобные войны. Впрочем, люди везде одинаковы, независимо от языка и цвета кожи… Эти мысли были невесёлыми, но, во всяком случае, не маячили в голове, как раздумья о драконе. Наёмник решил, что размышляя о мире и людях, он быстрее заснёт, но сон так и не приходил. Тогда он принялся думать о выпивке и женщинах. И в этот раз не прогадал…

Глава 12

Инквизитор Грегорион Нокс вышагивал по сводчатому безлюдному коридору Великого Храма Троих в Энгатаре. Гулкие шаги окованных сапогов отдавались эхом в древних залах, которые помнили времена ещё до прихода имперцев. Здесь устраивались молебны перед великими битвами, заключались династические браки правящих семей и нарекались дети, позже прослывшие мудрыми правителями или жестокими тиранами. Цветной свет, проникавшего через витражи полуденного солнца, падал на строгое лицо инквизитора, окрашивая его в разные цвета, но, увидь его кто-то в такой момент, едва ли это зрелище показалось бы ему забавным. Инквизитор был на голову выше ростом любого из своих коллег, а шириной нескладной фигуры со спины напоминал медведя, так что костюм ему приходилось шить на заказ. О нём говорили, что тяжёлые грубые черты его лица высечены из камня. Некоторые утверждали, будто видели инквизитора улыбающимся, но никто из них не говорил правды. Глаза Грегориона были серого стального оттенка и всегда глядели прямо. Поговаривали даже, что инквизитор просто не умеет отводить взгляд, а его прямота и немногословность в общении и вовсе стала притчей во языцех. Впрочем, таким он был не всегда, хоть об этом знали единицы.