Пыль и сталь (СИ)

Пройдя мимо гранитного изваяния Хельма Буревестника, маг ненадолго остановился. Основателя Академии называли Архимагом всех стихий, а Маркус, конечно, понимая, что это невозможно, каждый раз, проходя мимо, бросал на каменного мага скептический взгляд. Статуя эта вот уже многие века опиралась на посох, в посеребрённый набалдашник которого неизвестный мастер ушедших веков искусно вставил четыре камня: круглый тёмно-зелёный нефрит, символизирующий стихию земли; чистый и прозрачный кристалл горного хрусталя, означающий стихию воздуха; аквамарин в форме капли — знак воды, и, похожий на застывшее пламя, треугольный огненный янтарь. За порчу статуи студенту Академии полагалась порка и неделя в антимагических колодках из серебряной стали, а тех болванов, что попытаются выковырять камни из посоха, ждало немедленное отчисление.

— Тебя-то уж точно не вызывали вот так в кабинет, — в сердцах проговорил Маркус, бросив взгляд на вскинувшего руку каменного волшебника. — Хорошо, наверное, когда над тобой никого нет: некому с самого утра день испортить.

Подойдя к башенке, Маркус остановился. Открывать ему никто даже и не думал.

— Мельгиор? — негромко позвал маг, взглянув вверх. Ответа не последовало.

— Мельгиор? — повторил он чуть громче.

Сверху донеслось тихое ворчание и кашель, но спустя несколько мгновений снова стало тихо. Тогда маг, потеряв терпение, громко крикнул:

— Мельгиооор!

— А? — тут же из окошка башни показалась лысая голова седобородого старичка. — Что ещё? Кто здесь? Маркус? Неужто не спится?

— Архимаг вызывал с утра, вот я и решил в город прогуляться.

— Неважное же ты время выбрал, — проговорил старик, щурясь на горизонт. — Ты ведь уже не мальчик под дождём носиться. Пережди под крышей.

— Там, куда я иду, тоже крыша есть, — неприветливо буркнул маг в ответ. — Открывай.

Мельгиор зевнул, с кряхтением взобрался на окно и, сделав шаг, полетел вниз с башни. За несколько футов до земли старик взмахнул руками и поток ветра мягко опустил его на траву. Когда Маркус оказался по ту сторону, Мельгиор со вздохом покачал головой и запер ворота. Мгновение спустя ветер подхватил его, словно осенний лист, и вернул в башню.

За стенами Маркуса ждал совсем другой мир. В отличие от сонной размеренности Академии, которую лишь иногда нарушали шалости студентов, жизнь в Вальморе кипела днём и ночью. Мощёная дорога огибала жилые районы и вела прямо в порт, всё такой же сырой, пропахший морем и, несмотря на ранний час, многолюдный. Хоть с моря дул холодный ветер, гнавший чёрно-синие тучи в сторону Вальморы, казалось, никому нет до этого дела.

Разодетые торговцы с разных концов света заговаривали покупателям зубы в надежде повыгоднее сбыть свой товар. Жители и гости города направлялись по своим делам, то и дело озираясь по сторонам. Грузчики волокли тюки и катили бочки с приставших кораблей, а моряки, ступившие на долгожданную сушу, спешили в ближайший кабак, чтобы с пользой провести то недолгое время, что отведено им на суше. Среди всего этого портового хаоса многочисленные мошенники и карманники опытным взглядом охотника выискивали очередную жертву, которой обычно оказывался какой-нибудь беспечный чужеземец или молодой студент Академии, отпущенный на выходные.

В конце недели студентам позволялось покидать стены Академии, и этот день становился головной болью для всего города. Юные маги, пусть их было и не так много, дорвавшись до свободы, порой теряли над собой контроль и могли легко затеять драку или, если речь о студентах огня, устроить пожар. В этом случае, ответ нёс не кто иной, как декан огня, и Маркус благодарил богов, что неделя была далека от завершения.

Как и в любом порту, запах смолы и рыбы пронизывал буквально всё, въедаясь в лёгкие с каждым вздохом и вызывая у Маркуса тошноту. Но всё же что-то отличало порт Вальморы от других. Нечто такое, что присуще только городу магов, и речь даже не о том, что местная городская стража носила щиты, обитые тонкими пластинами серебряной стали.

Во всех этих бочках, мешках и сундуках были не только провизия, вино и ткани, но и взрывоопасные порошки, едкие жидкости, изящные колбы и тончайшие стеклянные трубки, которые невозможно сотворить без магии. Покупателями и продавцами этих диковинок, разумеется, были не обычные горожане, а маги и алхимики, работающие в Академии, приехавшие из Хельмгарда магистры или волшебники на службе у лордов с большой земли.

Маркуса порой забавляло, с каким жаром могут торговаться обычно почтенные маги-преподаватели, стремясь урвать желанную диковинку или нужный алхимический инструмент. Ему и самому случалось покупать здесь за свои кровные то, что уничтожали студенты факультета огня.