Пылай, огонь

— Нет, нет, мой дорогой доктор, отнюдь не в любом. Учтите, что в том состоянии, в котором находилась наша молодая леди, она не могла уйти слишком далеко. Ее нашли на мосту, и, следовательно, она попала на него сразу же после бегства. Кроме того, мы выяснили, что дом был обращен к улице, а не выходил на набережную, не так ли? Может быть, он представлял собой какой-то склад, а неподалеку размещалась таверна? Во всяком случае, я не предполагаю, что нам удастся сразу же найти этот дом. Просто я хотел бы познакомиться с окрестностями, где разворачивались эти события.

Он замолчал, оставив меня погруженным в собственные мысли. Я не хотел мешать его размышлениям, но 'чем больше я думал о складывающейся ситуации, тем больше она смущала меня.

— Холмс, почему женщина, приложив столько усилий для бегства, потом при первой же возможности кидается в реку?

— Хороший вопрос, Ватсон. Он касается основной проблемы нашей истории, ее критического пункта. И хотя в нашем распоряжении масса объяснений, все зависит от того, насколько успешно нам удастся идентифицировать эту женщину.

— Может быть, мы питаем излишние надежды, — осмелился возразить я, хотя никоим образом не хотел мешать мощному лечебному воздействию, которое следствие оказывало на Холмса. — Может быть, она просто несчастная жертва личных взаимоотношений, скажем, разгневанного любовника или же...

— Нет, нет, Ватсон, — рассмеялся он. — Во-первых, женщина — иностранка. Под гипнозом она отвечала на английском, в котором ясно слышался американский акцент. К тому же мы услышали о бароне Лейнсдорфе — это отнюдь не мелкая рыбешка. И наконец, — сказал он, поворачиваясь ко мне, — что с того, если дело само по себе незначительно? Оно носит трагичный характер, и я не вижу причин, по которым эта несчастная женщина должна быть обделена правосудием, поскольку не входит в число более обеспеченных или влиятельных представительниц своего пола.

На этот раз я ничего не сказал, продолжая молча сопутствовать ему, пока мы не оказались в той части города, которая производила куда более неприглядное впечатление, чем остальные по соседству районы.

Почти все дома тут были двухэтажные, и главным образом деревянные, а не каменные. Они были грязные и обветшавшие, многие нуждались в ремонте. Все беспорядочно сгрудились у края канала, на каменистых откосах которого, словно небольшие киты, валялись щелястые лодки. Невысокие телеграфные столбы с обвисшими проводами дополняли картину, последним штрихом которой служили мутные воды канала. Заполненный мусором, который колыхался у бортов непривлекательных барж — большую часть припасов Вена получала по воде, — канал скорее напоминал рукав Темзы, чем ответвление прекрасного голубого Дуная, который, пролегая через город, уходил на много миль к востоку.

Тут и там среди складов и небольших пристаней тянулись кварталы многоквартирных домов, а доносившиеся время от времени взрывы смеха и трели аккордеонов говорили о наличии поблизости увеселительных заведений, которые лишь отдаленно напоминали кафе «Гринштейдл». Примерно в четверти мили справа от нас находился тот самый мост, на котором и началось это приключение.

— Довольно неприглядный вид, — прокомментировал зрелище Холмс, обозревая окрестности, — и любое из этих зданий соответствует нашему предположению, как могло бы выглядеть узилище Нэнси Слейтер.

— Нэнси Слейтер?

— Пока за неимением другого имени будем пользоваться этим, — спокойно объяснил он. — Я не медик и не могу относиться к ней только как к пациенту. В данных обстоятельствах считаться клиентом она тоже пока не может. Ведь мы не можем считать, что работаем по ее просьбе. Не вернуться ли нам? Мне помнится, что доктор Фрейд любезно предложил посетить вечером оперу. Я просто умираю от желания послушать Вителли, хотя некоторые утверждают, что времена его расцвета миновали. Во всяком случае, я хочу убедиться, что вечерний костюм, который вы приобрели для меня, окажется мне впору.

Развернувшись, мы по своим же следам покинули это унылое место. По пути домой Холмс почти не разговаривал, хотя, остановившись у почтового отделения, послал телеграмму. Зная его достаточно хорошо, я не прилагал никаких усилий, чтобы нарушить молчание, а безуспешно пытался самостоятельно собрать воедино разрозненные факты, пока не бросил это безнадежное занятие. Мышление мое было не столь логично и дисциплинированно, как у моего спутника, оно носило, скорее, романтический характер, подсказывавший какие-то невероятные решения, которые я не рисковал даже высказывать.

Тем не менее я добился успеха лишь в одном — зная размеры Холмса, я в силу истощенности его состояния приобрел одежду несколько меньших размеров, и костюм, который я заказал для него у Хорна, в небольшом ателье близ Стефенплац, сидел превосходно.