Пылающая межа

Но все это сейчас долго продолжаться не могло. Сержанту было предельно ясно – еще немного, и он потеряет беглеца. Дальше – больше: уходивший турок сделал резкий поворот направо, а Локис его пропустил – лошадь сама поскакала по более широкой тропке, ведущей вверх. Да и вообще – в темноте сержант просто не заметил раздваивавшейся дороги.

– Твою мать! – проревел десантник. – Да что же это такое?!

Решение, причем почти безумное, пришло мгновенно. Тропинка, по которой поскакал Хасан, делала крюк, прежде чем ниже вернуться к скале. Сержант натянул поводья, остановив лошадь. Спрыгнув на землю, он понял, что его немного шатает, а идти получается как-то «пьяновато».

– Не слушаются ноги-то, с непривычки, – пробормотал он, – ну, ничего, сейчас главное – прыгнуть!

Он стал на кромке. Под ним, внизу, шла старая тропа, по которой двигался жеребец Керимоглу.

– Последний шанс! – пробормотал сам себе Локис, прыгая вниз. – С богом!

Сказать, что это было рискованно, – значит не сказать ничего. Но оставался только один вариант…

Упав на коня, сержант с ходу выбил беглеца из седла. Два человека покатились по узкой тропинке. Конь, потерявший наездника, громко заржал и поскакал дальше, скрываясь за очередным поворотом. Упав на камни, Локис больно расшиб ногу, но в пылу схватки не обратил на это внимания. Бежать было некуда, так что…

Керимоглу побагровел и пригнул голову к мускулистой груди. На шее выступили жилы.

– Ах ты, мразь! – выдавил он сквозь зубы, накинувшись на Локиса со злостью и неудержимостью подстреленного буйвола.

Локис был на голову выше, моложе, а «медик» – массивнее. Еще не пришедший в себя сержант промедлил долю секунды, не успев увернуться от атаки: в плечо, словно пушечное ядро, врезался кулак. Удар пришелся вскользь, однако нанесен был с такой силой, что Локис отлетел назад, растянувшись поперек тропинки.

Турок попытался завершить начатое, но Локис уже вскочил на ноги. Следующий выпад Керимоглу пришелся в пустоту, а десантник использовал этот момент по полной программе, приложившись ногой в живот противнику. В два прыжка Локис подлетел к Хасану и врезал ему в ухо – да так, что у того зубы лязгнули. Турок упал на колени.

У него помутилось в глазах, однако Локис вздернул его на ноги, примерившись для нового удара. Керимоглу, собрав силы, ударил Локиса камнем, который успел схватить. К счастью для десантника, камень скользнул, лишь ободрав ухо.

«Доктор» снова перешел в атаку: его лицо исказилось, в глазах сверкало бешенство, а в руке – нож. Напряженный, как свернувшаяся перед броском гадюка, Локис подтянул ноги к груди и врезал пятками в грудь нападающего.

Удар пошатнул турка, и он на секунду застыл, словно в грудь ему попала пуля. Несколько мгновений Керимоглу пытался удержаться на краю, а затем, будто тряпичная кукла, взмахнув руками и мотая головой, Хасан полетел вниз. Он врезался спиной в большой камень и сполз на землю.

Локис, вытянув шею, всматривался вниз, в предрассветные сумерки. Да, похоже, конкурент вышел из игры. Турок лежал неподвижно, откинув голову, и громко стонал.

Хасан понимал, что это – конец. Все закончилось – карьера, перспективы, жизнь. Сегодняшний шанс, тот самый, который бывает один из тысячи, он упустил. На этот раз судьба оставила его в роли проигравшего. Перед глазами проносилась вся жизнь. Она никогда не была особо милостива к Керимоглу, но он умел вырывать удачу. Так было раньше, так было и сегодня, но вот… все. Страшная боль, не дававшая возможности пошевелиться, смешивалась со злобой к этому русскому. Ведь все так отлично шло. И если бы не он…

Десантник, перескакивая через камни, приближался. Остановившись в двух метрах от поверженного врага, он молча смотрел на его залитое кровью лицо. Утро постепенно вступало в свои права, и темнота понемногу светлела.

– Помоги… – прошептал Керимоглу, – я сдаюсь.

Говоря это, он из последних сил сжимал пистолет. Кисть руки была опущена в расщелину между камнями, так что Локис ни о чем таком и не подозревал.

– Наигрался? Идти можешь? – спросил сержант, перепрыгивая на камень.

Едва он прыгнул, как прозвучал выстрел. Пуля больно обожгла левую руку повыше локтя.

– Ах ты, гадина! – прорычал десантник, не давая противнику сделать еще один выстрел.

Превозмогая боль, он ногой прижал руку Хасана к камню. Тот завыл, словно волк.

– Вот и все. – Слова миротворца прозвучали для турка как приговор.

Подобрав пистолет и перехватив раненую руку, сержант присел на корточки. У его ног лежал источавший какие-то непонятные ругательства Хасан Керимоглу. Правда, теперь он напоминал змею, у которой вырвали ядовитый зуб.

Занималось утро.

Глава 39

Сообщение о том, что Левон Казарян не только жив, но и освобожден и находится в безопасности, стало для многих по обе стороны границы новостью номер один. Да что по обе стороны – многочисленная армянская диаспора во всем мире с облегчением вздохнула, когда на экранах стали с быстротой молнии появляться сюжеты разных телекомпаний о столь значимом событии.