Пыльца в крови

– Перекусываю, – недовольно буркнул Сэм, выпустил из рук эклеры, а потом швырнул за спину гибнущего в огне бесстрашного пирата. Чтобы книгу втянуло в политеку.

Капитан был среднего роста, строен, даже худ и явно очень подвижен. Кожа была с легким фиолетовым отливом, как у марсиан. Во взгляде синих глаз светилась ирония, что у Сэма вызвало категорическое возмущение. И вообще этот субъект в темно-сером слишком нахально пялился. Его лицо с правильными чертами можно было назвать красивым, хотя была в нем странная, почти неуловимая асимметрия, сломанная линия бровей или губ, неровность скулы – трудно было понять. Какой-то тайный дефект, который легче почувствовать, чем рассмотреть.

– Я только что прибыл на Гамму, и со мной случилась небольшая неприятность. Док, как я могу…

– Сэмюэль Кэмбелл, – представился Сэм, и настроение по непонятным причинам у него испортилось еще больше.

– Я тут… – немного виновато начал капитан, наклонился и задрал штанину.

– Енота-мать, – протянул Сэм, понимая, что сегодня ему не узнать, выживет ли пират.

Нет, такие травмы были не редкость, но только полные придурки тащились самостоятельно в медчасть с фаршем и обломком кости вместо ноги, заперев это безобразие во фрагмент повседневного экзоскелета и занавесив его штанами.

Видов экзоскелетов было множество, многие просто помогали переносить перегрузку и защищали суставы и другие слабые места. Были и огромные боевые машины – продолжение помещенного в них человеческого тела. На Гамме находился целый ассортимент рабочих экзоскелетов, заточенных под разные задачи. Но народ, особенно чудики, не вникали в спецификации, надевали наиболее удобный, а значит простой и легкий, и делали все подряд что им в голову приходило. Полагаясь на мощность рабочих экзоскелетов, некоторые пытались гнуть стальные трубы или таскать их. Премещать промышленные установки. Но если от напряжения скелет ломался, то кости мялись, как бумага, вылезали обломками из-под кожи. Затем следовала боль, шок, срабатывал встроенный в скафандр эмергентный пакет, и в медчасть поступал сигнал.

Но этот притащился сам. И даже с обезболиванием – это вряд ли было приятно.

– На стол и снимайте штаны, если уж сами надели. Вы что, пытались поднять на правой ноге свой транспортник?

– Да нет, – Тимоти Граув стал торопливо и неловко дергать ремень. – У меня вышел из строя робот-погрузчик, а команду я уже отпустил, вот и решил сам доразгрузить то, что привез на Гамму.

Сэмюэль молитвенно возвел глаза к светящемуся неоном потолку и только потом потянулся к манипуляторам.

Когда только боги оградят его от идиотов?

Гораздо позже Сэм понял, что Тим искал травмы, купался в болевых ощущениях, хотя и врал себе, что это не так. Каждый раз у него что-то внезапно случалось, и Граув не сразу замечал это, не хотел никого беспокоить. Это было ненормально. Сэм отмечал эту странность как врач, но медицинское досье капитана было скудным и не давало информации, объясняющей такое поведение.

До того как Граува отправили на Гамму, он выполнял рейсы в смежной галактике, транспортировал фрагменты каких-то особых пород для лабораторных исследований. Команда его сменилась перед прыжком на Гамму, а с новой командой, состоящей из трех технических специалистов, Тим держался отстраненно. Те знали его еще меньше, чем Сэм.

Гораздо позже, узнав его историю, Сэм понял, что их дружба с Тимом была нехорошим образом связана с тем фактом, что как врач он просто часто оказывался рядом со сломанными костями, порванными сухожилиями, кровью капитана, вытекающей из порезов. Из этой странной близости Сэма к боли Тимоти и выросла их дружба. Но Тим Граув, похоже, этого не осознавал, не хотел осознавать.

В остальном он казался довольно нормальным, часто смеющимся и ядовитым. Иногда задумчивым и рассеянным. В такие моменты его рука беспокойно бродила по штанам или краю рубахи, слепо ощупывала их. Словно он не был уверен, во что одет.

А еще капитан Граув отлично летал даже на стареньком транспортнике. Сэм сопровождал его в паре-тройке рейдов.

Кэмбелл узнал о прошлом Тима через год их знакомства. Тогда искусственное солнце Гаммы выплеснуло очередной шар, а магнитные ловушки не сработали так, как надо, и ушедшая с траектории энергия двигалась по касательной, грозясь превратить станцию в пылающие обломки.

У них оставался один вариант: оттолкнуть от себя шар и перейти на режим консервации – темноты, холода и постоянной экономии, чтобы дожить до следующего шара.

Тимоти Граув предложил попытаться загнать сгусток в предназначенную ему ловушку, подняв свой транспортный корабль, дежурный крейсер и два рабочих шаттла, изменив наклон веретена станции. Корабли должны были двигаться по рассчитанной траектории и, оснащенные магнитно-гравитационными установками, одним сфокусированным магнитным ударом загнать шар в лузу. Если бы не вышло, ускорение можно было еще больше увеличить, и ком энергии смог бы просто уйти в сторону.

Тим Граув взялся руководить маневрами и идеально точно провел всю операцию, – энергия была захвачена.