Раб Ритма

Один юнец уже начал отбивать ритм на литаврах, которые заполнили зал четким подвижным звуком. Толпа одобрительно начала притопывать в такт. Второй подхватил инициативу – его пальцы заскользили по клавишам – он будто бы играл классику наоборот переделывая на свой лад давно знакомые произведения Баха, Моцарта и других. Это была чистая импровизация. Здесь же вступили сразу двое звуки тромбона и банджо дополнили мелодию – зал уже пританцовывал, наполняя мелодией каждую клеточку своего тела. Саксофон вступил последним – мощный звук жил будто бы отдельно от остальных, но при этом оставался единым целым со своими братьями. На всей пятерке красовались яркие костюмы, усыпанные блестками, пайетками, стразами. Уверенная манера исполнения, их вальяжные улыбки, движения и притопывания говорили о том, что они знают, как правильно себя вести, чтобы оказаться на высоте.

Зрители выкрикивали одобрительные возгласы, сложив две ладони вместе и приставив их к губам, чтобы их услышали:

–Давай еще! – требовали они, а маленький саксофонист в угоду им весело подмигивал, продолжая окрашивать мелодию новыми тонами.

Незнающий зритель, побывав здесь впервые, задавался вопросом, адресуя его тем, кто точно знает здесь все – барменам:

–Кто эти ребята? – облокотившись об стойку, спросил он, а бармен, не отрываясь от протирки стакана белоснежной салфеткой, ответил:

–Это парни Джакомбы Джонсона. Старый негодяй выдавливает из них все соки, чтобы заполучить свое, – он легонько кивнул в сторону кулис, где виднелась высокая черная тень человека, о котором шла речь.

–Наверное, они неплохо получают, – ухмыльнулся незнакомец, придвигая к себе стакан с пивом, – особенно тот юркий паренек, – он кивнул в сторону саксофониста, – никогда не слышал такого звучания саксофона!

–Ха! Если бы! – бармен покачал головой, – этот старый пес настолько скуп и жесток, что его дети никогда не познают, что такое счастье, загнувшись в юности…помяни мое слово!

Мальчики продолжали свое выступление, развлекая публику до поздней ночи без отдыха и даже маленькой передышки. На их юных лицах покрытых потом, не гасли улыбки, а глаза уже научились скрывать огромную грусть и печаль, чтобы не испортить настроение своих слушателей.

***

Жизнь черных трущоб города имела свою особую завораживающую и ужасающую реальность, где росло недовольство, и процветала преступность (в основном грабежи, хулиганство и наркотики). Здесь были свои отдельные школы и больницы, даже магазины, где цены заставляли падать в обмороки или покупать то, что уже практически испортилось. Впрочем, детям не было дело до цен или трудностей с работой – они находились в счастливом мире под названием «детство», где не было забот и проблем.

Ребятня гоняла мяч, устраивала гонки на велосипедах и прочее. Дети Джонсонов отличались своей обособленностью от остальных – их было не дозваться ни для игры, ни для мальчишечьих шалостей. Это сделало из них изгоев, но все же некоторые из соседских мальчишек не унимались, зазывая их с собой:

–Хей, Джимми, пошли с нами, – Джимми Джонсон встретился с ними лицом к лицу, когда возвращался из «Голландца», где только что ему отчищали неплохой гонорар за выступление. Его сердце екнуло – так всегда бывало, когда его звали погулять, но тут же вспомнив, что ему нельзя, мальчик вздохнул:

–Нет, спасибо, – он виновато улыбнулся, держа за руку маленькую Виви, которая с любопытством рассматривала тележку с мороженым. Малышка четырех лет с мольбой взглянула на брата:

–Джимми, я хочу мороженое, – ее голос был полон грусти, а большие глаза стали еще больше в немой мольбе.

У Джимми рука сама потянулась в карман, где лежали деньги. Не задумываясь, он купил сестре желанный десерт. «Виви так давно не баловали сладким – ведь ничего страшного не случится, если купить ей его» – рассуждал мальчик, наблюдая с улыбкой, как девочка расправляется с оберткой и принимается за само мороженое.

Измазав щечки в шоколад, она счастливо улыбалась, а ее большие черные глаза сияли счастьем.

–Я тебя люблю, Джимми!

В этот момент мальчика переполняла радость. Он счастливо улыбался всем встречным, хихикая вместе с Виви. Они забыли о времени и даже завернули на несколько минут в парк, где вместе насобирали цветы для букета:

–Подарим их маме! – решили вместе дети. Однако добравшись до дома, с их лиц тут же пропали улыбки. У ободранной калитки стоял отец, сдвинув брови:

–Где вы были? – зло процедил он, схватив за шкирки детей. Виви ойкнула, а Джимми промолчал, – где деньги? – Джимми дрожащей рукой протянул гонорар. Отец, пересчитав деньги, с яростью схватил Джимми за ухо, – ты что щенок решил меня обокрасть?!

***

Тонкая розга врезалась в худую детскую спину. Непроизвольный крик вырвался наружу, отчего сидящие на чучеле вороны разлетелись от испуга кто куда.

–Молчи! Переноси боль так, чтобы другие не замечали твоих мук! – металлический голос мужчины мог вызвать дрожь у любого создания. Его неопрятные руки со вздутыми венами и грубыми от мозолей пальцами уверенно сжимали розги. Без единой эмоции он занес руку для следующего удара.