Работа для привидения (бывшее «Долгое эхо»)

Вопрос поставил сквайра в тупик и разговор на этой философской ноте прекратился. Овверу тоже было, о чем подумать. Он скользил невидящим взглядом по обшарпанным стенам, лишь мимолетно отметив, что ночью поганки украшали их в буквальном смысле слова, а не переносном, как днем. Нежно светящиеся зеленым и белым конусы на тонких ножках каскадами вздымались от цоколя к крыше, давая достаточно света для того, чтобы путники не врезались в углы. Надо же, а Вэр ни о чем таком не упоминал. Неужели забыл? Или они только сегодня светиться начали?

Спустя два квартала человек сообразил, что в ситуации имеется одна странность и покосился на барона.

— А ты-то чего на смену караула не спешишь, раз моей отлучкой так недоволен? Одним моментом ведь переместиться можешь.

Барон поднял руки, и Деш только сейчас заметил в них тяжелый, окованный железом ларец.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Регалии наследника. Чего, ты думаешь, я верхом потащился? С ларцом переместиться нельзя, а если пешком идти — я бы его сквозь городскую стену не протащил. А Песок, — на этом месте Оввер ласково потрепал коня по гриве, и его рука при этом никуда не провалилась, — через стену просто перепрыгнул. Точнее, по воздуху проскакал.

Конь, откликаясь на ласку, пряданул ушами и зацокал копытами бодрее. Деш уже почти бежал.

— Не так я себе лошадей дивного народа представлял, — буркнул запыхавшийся сквайр. На то, чтобы развить мысль про тонконогих длинногривых красавцев изабелловой масти, дыхания уже не хватило. Может и к лучшему. Кто этих волшебных лошадей знает — вдруг разумная?

— Ага, — довольно рассеяно отозвался барон, явно не слышавший реплики спутника. — Слушай, раз уж такой шанс появился, давай посоветуемся сейчас, пока скелет не слышит. Не очень-то я ему доверяю.

* * *

Дариона делилась информацией все так же охотно, как и тогда, когда рассказывала про политический расклад столицы, но выражение лица у нее при этом было уже не торжествующее, а строгое и грустное.

— Время от времени в мир фэйри приходит беда, точная причина которой никому не известна. В пространстве происходит прокол, соединяющий наши тонкие слои реальности с неизвестным миром-за-гранью. И в него начинает утекать магическая энергия, которая дает жизнь и силы волшебным народам. Сперва иссушается небольшой участок вокруг прокола, потом мертвая территория начинает скачками разрастаться, сгоняя с места тех, кто может двигаться, и убивая неподвижных. Впрочем, если уж говорить откровенно, то подвижных прокол убивает ничуть не хуже — им ведь надо куда-то идти, а все мало-мальски пригодные для жизни места давно заняты. Можно принять одного чужака, десяток, но не тысячи, иначе территория магически иссохнет еще раньше, чем до нее докатится граница мертвой земли. Поэтому сперва начинаются вооруженные стычки, которые быстро перерастают в полноценную войну на уничтожение.

Тонкие пальцы феи вцепились в сплетенный из веточек подлокотник так, что ободрали с них тонкую зеленовато-серую кору и по комнате поплыл терпкий смолистый запах, но Еловница не заметила нанесенного мебели ущерба.

— И? — Прервал затянувшуюся тяжелую паузу Оввер, которого рассказ феи крайне встревожил, хотя скорее всего и не тем, о чем переживала сама Дариона.

Даоин ши подняла печально-отстраненный взгляд с таким выражением лица, будто пыталась понять, кто он и как оказался у нее дома, и барон развернул вопрос в более понятную форму:

— Чем эта «засуха» грозит людям? Я не слышал от них никаких тревожных разговоров. При чем здесь красные паутинки? И как со всем этим связаны ночные загулы дивного народа в моем городе?

Дариона поежилась под внимательным взглядом холодных серых глаз. Сейчас, в мире фэйри, призрак был почти неотличим от живого человека, разве что самую малость просвечивал, и фее внезапно сделалось неуютно. Резкие, своеобразно красивые черты бледного узкого лица не походили на мягкие, скульптурно вылепленные лица лордов даоин ши. Между широкими нахмуренными бровями человека пролегла глубокая складка, и фея отвела взгляд, сосредоточившись на собственных руках, заметила и мягким поглаживанием залечила раны на коре.

Зря она затеяла этот разговор. Барон думает прежде всего о людях. Нет, он в принципе думает только о людях. Что ему до проблем всяких… нелюдей?