Работа на лето

И увидел, как между ними двое ментов, матерясь, бьют мальчишку — явного беспризорного, примерно ровесника Генки. Тот не сопротивлялся, только закрывался руками. Занятые этим делом, менты не услышали шагов Генки — он застыл, поражённый увиденной картиной. Такого он ещё не видел — и, когда старший из ментов сказал: "Кончай его, нечего! " — а младший размахнулся нанести удар дубинкой по затылку мальчишки, Генка почти непроизвольно выкрикнул: "Нет, что вы делаете?! " А дальше он ничего не успел сделать — потому что не ожидал, не верил, несмотря на всю определённость происходящего, что это может быть на самом деле. Один удар пришёлся по темечку, второй — в колено…

… Голова болела несильно, но ломило колено. На очередном прыжке на ухабе Глеб попробовал пошевелить ногой — шевелится, но больно… стоп, откуда ухабы?! Из-под прикрытых век он посмотрел в заднее окно. Темнота. Они не в городе. Какой-то просёлок…

Так. Убивать везут, что ли, хладнокровно подумал Глеб. Вполне может быть. Он видел, как эти гады забивали насмерть пацана. А по нему видно, что он не из беспризорных. И?.. И — вывезти подальше и записать в пропавшие без вести, потому что такой пацан может и хай поднять, полез же вступаться? Тогда вылететь из ментовки можно, а где ещё найдёшь такую кормушку? Глеб не питал ни малейших иллюзий по поводу морального облика "арестовавших" их "блюстителей". Для таких жизни двух мальчишек в сравнении с тёплым местом — ноль, жизнь беззащитного — не объект для защиты, а ничто, в лучшем случае — объект для куража, для демонстрации власти, подкреплённой дубинкой, наручниками и пистолетом… И даже если бы были сомнения в том, что живыми их не отпустят — просто попадать в ментовку нельзя. Ни в коем случае. Сразу начнётся выяснение, кто он. Следующий вопрос — где он проводит лето? Следующий — что он делает за пятьсот километров от своего областного центра? А простой обыск (так, а ведь меня не обыскали…) даст массу интересного. Деньги, например. Кстати, обыскать могут и труп — и наверняка обыщут… Тогда спалятся и ребята. Амбец.

Надо действовать. Быстро и беспощадно.

Убивать их неохота. Он никогда никого не убивал. Не хотелось бы начинать с соотечественников, пусть и такой мрази. Но тут всё зависит от того, смогут ли они его внятно описать. Нет, не смогут. Темно — и тут, и там темно было, а свет фонарика искажает лицо до неузнаваемости. В лучшем случае смогут составить фоторобот, по которому можно арестовать половину обезьянника в любом зоопарке.

Их счастье…

Только бы нога не подвела. Клир сосредоточился. Боль мне кажется. Её нет. Я не хочу её. Её не существует. Она лишь в моём сознании, а я — хозяин сознания, я управляю им, а не оно мной… Как там Юрз учил…

Хорошо, что свободна правая. И хорошо, что они такие лохи. Впрочем — скорее всего просто не стали обшаривать, решили отложить на потом. Какой бы этот "потом" не был.

Начали…

… Едва ли менты что-то успели понять. В правой руке словно взорвавшегося изнутри мальчишки, только что сидевшего без сознания, мелькнуло что-то (это была выхваченная из шва джинсов спица), и сидевший ближе сержант тонко заверещал — острая боль пронзила его правую ладонь, которой он опирался о скамью. Генка молниеносным движением загнул спицу, прошедшую насквозь через ладонь и решетчатую скамью, в кольцо — а левая его нога носком впечаталась в кадык начавшего подниматься второго сержанта. Тот задохнулся и осел на скамью, потом сполз на пол. Но прежде чем он упал, Клир выхватил из кобуры держащегося за проткнутую руку мента пистолет, оборвал ремешок крепления и, сбросив предохранитель, передёрнул затвор и взял мента на прицел.

— Молчи, — нарочито сипловато приказал Генка. Мент, для которого всё это выглядело, как секундный вихрь, родивший острую боль в его ладони и полное непонимание, тут же закивал. В его расширенных от боли глазах стояли слёзы, сейчас стало отчётливо видно, что ему лет двадцать, не больше. Но жалости Клир не испытывал… Вольно ему было пробовать силу на двух пацанах. А теперь один из них оказался чем-то страшным и непонятным. Кушай на здоровье и молись, что останешься жив. — Сними ключ, — приказал Глеб беспризорнику. Мальчишка действовал быстро и беспрекословно — в его взгляде при слабом полусвете из кабины Генка читал почти такой же страх. — Лежать! — тычок носком ноги за ухо пресёк попытку второго сержанта очнуться.

Наручники распались.

— Ключ от двери, — приказал Генка. Сержант дрожащим голосом ответил:

— Она… только снаружи… правда…

— Ты со мной? — коротко бросил Генка беспризорнику. Тот облизнул губы и кивнул. Очевидно, инстинкт подсказал ему, что тут его точно ждёт смерть, а странный ровесник то ли убьёт, то ли нет. — Приготовься прыгать и не бойся.

И Генка наотмашь выстрелил в дверь.

Мальчишки вывалились на дорогу. К счастью, УАЗ в самом деле шёл по просёлку, не очень быстро, но Генка невольно охнул — нога подломилась, и он наверняка бы переломался, но только прокатился кубарем и встал на колено.