Рабство и данничество у восточных славян

Мы расходимся в истолковании летописной статьи 996 г. как с представителями дореволюционной, так и советской исторической науки. Довольно наивными нам кажутся суждения об умножении разбоев в княжение Владимира как следствие богобоязни и душевной кротости князя, не решавшегося казнить разбойников и тем пресечь рост тяжких преступлений, угрожающих жизни Л безопасности личности. Нельзя также ограничивать круг разбойников теми язычниками, которые, не желая креститься, бежали в леса и становились разбойниками. Более перспективной надо признать идею, объясняющую рост числа разбоев в конце Х-начале XI в. социальными переменами, обозначившимися в названное время. Однако существо этих перемен нам видится не в наступлении на «простую чадь» феодалов, лишающих ее свободы и собственности, а в распаде родоплеменного строя, сопровождавшегося расстройством традиционных общественных связей, крушением старых учреждений, появлением бедных и необеспеченных людей, оказавшихся вне родственных коллективов и вынужденных в одиночку бороться за собственное выживание.

Это создавало питательную почву для всякого рода преступлений, в том числе и разбоев. Отсюда их умножение, отмеченное летописью. Становится ясным, что разбои — это не акты классовой борьбы, а уголовные преступления, несущие серьезную угрозу внутреннему миру Русской земли. Следовательно есть все основания читать, что в рассказе Повести временных лет о разбоях нашел отражение процесс кризиса родового строя в Киевской Руси конца Х-начала XI столетия. Так за летописным сообщением об увеличении числа разбоев при Владимире открывается картина общественных неустройств и потрясений, поразивших Русскую землю на переломе Х-ХI вв. Показательны в данном отношении и сами меры, предпринятые князем для обуздания разбоев. Каковы эти меры?

По разумению Д. С. Лихачева, «Владимир придерживался русского права и не казнил разбойников (убийц) смертью, как это требовалось по законам Византии, а брал с убийц "виры" (штрафы). Епископы, которые все были во времена Владимира из греков, посоветовали Владимиру наказывать убийц смертию, но усилив предварительное расследование ("со испытом"). Владимир послушался их совета, отверг русские виры и стал наказывать убийц смертию. Государство тем самым лишилось некоторой части своих доходов. Тогда русские советники князя — "старцы"... и епископы (те же или другие — не ясно) посоветовали Владимиру вернуться к старой русской вире и употреблять ее на коней и оружие... Владимир согласился с этим... и стал придерживаться русского обычая отцов и дедов».⁶⁵³

Можно согласиться с М. Б. Свердловым, что это толкование является «наиболее близким к содержанию летописного рассказа».⁶⁵⁴ Вряд ли только следует меры Владимира подводить под понятие «реформа».

⁶⁵⁵ Нельзя также рассматривать их как раздел разработанного князем с дружиной устава (закона), «регулирующего общественно-правовые отношения в Древнерусском государстве».⁶⁵⁶

Перед нами импульсивные, торопливые действия, обусловленные необычностью ситуации и потребностью незамедлительного выхода из нее. Замена виры на смертную казнь,⁶⁵⁷ а затем отмена смертной казни с возвращением снова к вире свидетельствуют о судорожных действиях князя в области суда и права, подобно тому, как это было с ним в религиозной сфере.⁶⁵⁸ И в этом нет ничего удивительного, ибо историческая обстановка была такова, что решение одной неотложной задачи влекло за собой появление новой, не менее серьезной и требующей столь же быстрого разрешения: введя смертную казнь вместо взимавшегося до того штрафа, Владимир, казалось, нашел эффективное средство пресечения разбоев, но существенно сократил тем самым поступление средств в казну, необходимых для покупки коней и оружия, чтобы противостоять возрастающей печенежской агрессии, ставившей Русь на край гибели. Такого рода поспешность в принятии мер, неумение предвидеть отрицательные последствия проводимой политики типичны для переходных периодов социального развития, отличающихся чрезвычайной сложностью и неустойчивостью общественных отношений.