Рабы бессмертия

Черное братство шло по следам крыс и тушканов. Лука решил что стоит посмотреть куда уходит такое количество носителей жизни, на что тратит Зона такой ценный ресурс, который всегда нужен его братьям. Лука многое узнал от тех, кого они приняли в свой мир. Он знал что они находятся в Зоне, он знал что Большая земля находится за охраняемым бетонным забором, с большим количеством людей и оружия. И то и другое должно быть у него, он чувствовал что это соответствовало его цели. Он не мог это объяснить, но с каждым новым прибывшим чувствовал какое-то удовлетворение, как будто открыл для себя что-то новое и сделал то, для чего он на самом деле предназначен, но с некоторых пор появление одного, двух братьев стало не хватать ему. Поселившаяся в его груди жадность требовала все больше и больше последователей, все большего и большего количество братьев. Это было сродни жажде, которую испытывали в первый раз открывшие глаза в его новом мире. Жажду невозможно было погасить надолго. Он чувствовал каждого вошедшего в братство, чувствовал его жажду и голод, чувствовал вместе с ним и радовался насыщению, глядя как чернеют деревья и жухнет трава, глядя как истощаются и блекнут многочисленные носители жизни, передавая ее братьям. Он вспомнил как его зовут, он вспомнил как он ходил неизмеримое количество черных дней и ночей в подземелье, полном аномалий и едва светящихся очагов того, чего здесь было в избытке. Он пытался вспоминать как он оказался в этих темных коридорах, но на это ему не давала времени жажда, постоянное желание почувствовать как чужая воля становится его, как он проникает во все новые части пространства, расширяется, растет. Это на время делает его немного другим, нечто не уловимое, которое казалось вот-вот обретет форму в воспоминаниях, станет понятным и ясным, принесет удовлетворение, радость и успокоение… но он никак не мог вспомнить. Люди всегда боялись его, пока наконец не переродятся, но чтобы переродиться они должны быть сильными и здоровыми, иначе они могут не выдержать и умереть, поэтому с некоторых пор они все носят аптечки. Аптечки не для себя, а для сталкеров, долговцев, военных, бандитов, наемников и свободовцев. Такое глупое и ненужное разделение. Они все для него одинаковы, они все станут братьями и тогда, когда он обратит каждого в братство, которое будет для них религией, которое даст им цель и смысл, тогда и он вспомнит все, обретет покой и успокоение.

Ближе к вечеру длинная широкая полоса примятой травы, отпечатки мелких следов в грязи и тине редких луж, регулярно встречающиеся трупики тушканов или крыс безошибочно указали дорогу, ведущую к освещаемому электрическим свету забору, разбираемого укрепления, у которого уже видны были пара тарахтящих бульдозеров, вышки и здание в котором ходили вооруженные люди. Лука выбрал обгоревшую одежду сталкера. Оставив несколько десятков братьев в тени он сам пошел по усыпанному трупиками грызунов полю в сторону работающих бульдозеров, сталкивающих плиты забора и сдвигающие плиты укрепленного пункта. Инженерные войска разбирали погибший и теперь населенный аномалиями блок пост, чтобы построить еще более мощный и защищенный пост там в нескольких километрах западнее. Сверкала сварка, разрезая металл, работала техника, сигналили краны. Лука уже видел и посчитал доступных ему людей, видел двух собак, которые стояли на поводке рядом с военными. Он чувствовал желание поговорить с этими людьми, узнать у них нечто новое, вдохнуть в себя часть их жизни, часть их мыслей, свобод и желаний. Подойдя на расстояние пятидесяти метров он включил один из трофейных ПДА, поднял вверх руки и медленно пошел в сторону людей. Через десяток секунд его заметили по приборам, сканирующим прилежащее пространство.

— Стоять! — раздался крик. Несколько человек с автоматами метнулись к остаткам укрепления, прожектора направились на идущем к ним существе. Собаки зашлись лаем.

— Не стреляйте! Не стреляйте! Помогите! Я сталкер, я обгорел, мне нужна перевязка, — крикнул Лука держа руки с ПДА вверх.

Солдаты разглядев в темноте страшное, кажущееся покрытой ржавой чешуей лицо человека, замерли в напряжении. Пальцы плясали на спусковых крючках, ожидая короткой команды командира. Кобели хрипели и тянули кинологов в сторону пришельца. Командир медлил колеблясь с решением.

— Кто такой?

— Сталкер я, вольный. В аномалию попал, попортило всего. Выручай, командир.

— Твою ж налево… — сплюнул военный. — Подойди. Медленно. Да уймите собак! — крикнул он.

Собак одернули, те сдерживая возбуждение заскулили, но прекратили лаять. Лука опустив голову, как будто бы ослепленный светом прожекторов подошел ближе, встав в десятке метров. Кто-то из солдат присвистнул.

— Разве после такого живут? — спросил один из солдат другого.

— Да кто их знает. Дикарей этих… выходит живут. Вон смотри одежда вся погорела, как только еще на ногах держится.

— Ребят, не стреляйте… — попросил Лука.

— Лабораторию! — крикнул командир.

— Вызвали товарищ капитан, пять минут, — ответили ему.

— Стой сталкер. Не дергайся. Повернись, — приказали ему.