Рабы свободы

Джосф остервенело сражался с пультом, пытаясь выровнять «козу», а все остальные сидели «ни живы ни мертвы», но сгруппировавшись и приготовившись к встрече с Творцом или вечным беспамятством – кому кто ближе. Тот факт, что после смерти организма отчётливые следы его и Эли разумов останутся в семье, что сохранится всё, накопленное памятью, – Макса почему-то совершенно не утешал.

Смертельная центрифуга неумолимо падала. В последний раз промелькнула синева, послышался хруст древесных верхушек. Тряхнуло, ударило, ещё раз тряхнуло, ещё раз ударило, и…

Очнулся он от боли. Болело всё, что только могло болеть, даже зубные имплантаты и удалённый аппендикс. Болело жутко.

К тому же…

Он ощутил, что лежит на ровной твёрдой поверхности, вызвавшей ассоциацию не с почвой, а с земляным полом. Было темно. Ну, не совсем темно, скорее, противно-серая темнота, которую обычно называют «интимным полумраком».

«Эли?!» – заметалась панически мысль.

Макс попытался настроиться на волну Эли. Пришлось напрячься, чуть не лопнуть от натуги, так как боль в сочетании с нестабильной работой соображения (судя по всему, в мозгах что-то перегорело, что-то оборвалось и что-то заклинило) совсем не способствовали улучшению качества дистанционного восприятия. ЭЛИ!!! ЖИВА-А…

Да, она была живой. Без сознания, но при памяти. Не потеряла себя… Скорее всего, тоже лежала вот так на грязном полу, в полной власти потных, небритых мужиков, именуемых явственно-скабрезным словом «повстанцы». В том, что они очутились в плену, сомнений не было. Макс отчётливо ощутил волны враждебности, исходящие со всех сторон, окутывающие вязким туманом ненависти.

В тумане прорисовались концентрические кольца разных цветов… радужные круги застили мир…

Вновь Макс очнулся от яркого белого света, который резко бил ему в глаза. От этой внезапной «оказии» он застонал.

Ожил, – послышался мужской голос.

Свет… уберите свет, – чуть слышно сказал он, удивляясь самой способности говорить.

Умничает, – произнес с явной издёвкой другой голос, но свет всё-таки убрали.

Макс открыл глаза. Вроде бы над ним сидели на корточках двое резко воняющих потом, давно небритых мужиков. Один в руке держал большой, тяжёлый фонарь.

Где я?..

А как ты думаешь? – Они засмеялись.

Вообще-то смех считается положительной эмоцией, но эти ребята были явным исключением из данного правила.

Ты… этот, эпидемолог?

Да…

А остальные кто?

Коллеги…

И куда ж вы летали?

В лес…

На кой?

Болезнь… появилась… мы изучаем…

На кой в лесу болезни учить?! Вы, метафедераты, с жиру беситесь…

А какое у тебя воинское звание? – спросил второй.

У меня нет… звания военного. Я цивильный… доктор медицины.

Цивильный доктор! – Они опять заржали.

Ты понял, он говорит, ихней жирной Метафедерации есть дело до наших лесных болезней!

И на кой вам наши болезни? Мы болеем, наша проблема!

Вы… можете заразить…

Ах, ну да! Что ж вам мешает посыпать нас чем-нибудь сверху, потравить на хрен заразных?

В Метафедерации… гуманный, демократический принцип… жизнь человека – священна…

Гуманные! Демократичные! Ой не смеши!!! – Они ржали так яростно, точно он рассказал им убойный анекдот.

Общественное мнение граждан…

Так это общественное мнение заставляет вас следить за тем, чтобы мы тут убивали друг друга без поносов и ангин?

Серьёзный вирус, стоит ему только вырваться…

А есть ли он на самом деле?

Это мы и должны выяснить.

Ладно. Пошутили, и хватит. Фамилия, звание, цель полета?

Я уже говорил…

Макса щедро угостили фонарём по рёбрам. Что ж, такова консолидация усилий с точки зрения повстанцев.

Говори, сука!

Я сказал…

Ещё порция «от фонаря». По печени. Боль адская…

– Всё равно скажешь. А если нет, то у нас есть ещё двое. Так что подумай.

«Двое?! Кто?»

Говори.

Цель миссии… – прошептал Макс чуть слышно.

Громче!

Но он не выполнил требование, продолжал шептать.

Вот тварь, – сказал один из них, наклоняясь, чтобы приблизить ухо к губам.

Цель миссии – затащить тебя в яму, – отчеканил Макс и буквально проглотил его ухо.

Край непуганых идиотов. Разве ж можно позволять себя касаться…

Наклонившийся качнулся и едва не упал на Макса. Выпрямился он, уже будучи периферийным сегментом. Макс не прогадал.

– Что он сказал? – спросил напарник.

– Наклонись, он и тебе скажет. Хочу, чтобы ты услыхал эту метафедератную тупость своими ушами от него…

Второй заржал и тоже наклонился…

Приобщённых стало двое. С партизанами, повстанцами и вообще с «военными» – ПРОСТО. Подавляющее большинство из них прекрасно подготовлено психологически (армейские мораль и бытие, по определению, – процесс склонения и обобществления) к слиянию в одно касание.

Что ж. Будь ближе к народу – если нет другого выхода. Народ любит «секту», значит… Почему бы не использовать методы Секты. Достаточно лишь «отключить» соответствующий слой сознания и задействовать необходимый.

Трофейное оружие из вражеских рук – с не меньшей убойностью стреляет.

ОНА

… Накопленный поколениями опыт твердит, что человеческий организм ко всему способен адаптироваться (в определённых пределах, конечно). Потому такой живучий.