Рабыня ищет хозяина, любовь не предлагать (СИ)

— Пока вы будете его учить, помещение вам будет предоставляться бесплатно, — оборвал он мои сомнения. — И подумайте, у меня есть друзья, чьи отпрыски так же… не блещут желанием учиться. Если они увидят, на что вы способны…

— Я вас поняла, — кивнула решительно. — Приводите вашего мальчика завтра в час дня, в это время зал пуст. Я посмотрю на него, а потом определимся с конкретным графиком. Возможно, он и сам откажется заниматься под моим руководством.

— Но вы уж постарайтесь его убедить, не пожалеете, — мистер Зигвардсон пожал мне руку, заодно вкладывая в нее все деньги, которые я ему передала за оплату зала, и поспешил распрощаться.

Я вернулась в здание пустующего склада и растерянно огляделась. Когда я согласилась проводить здесь тренировки, то не думала, что это продлится долго. Это была просто авантюра Сигмара и мое желание помочь парню, у которого есть способности, но не было возможностей их нормально реализовать. Оборотистый, знакомый со всеми в районе, способный все достать и любого найти, он не мог нормально применить себя в деле, а связи с криминалом тянули совсем в иную сторону.

Однако, получив цель, он быстро организовал все, чтобы обеспечить для себя главное — уроки магии. Он нашел работу на фабрике по производству артефактов на самую простую должность зарядчика, лишь бы были деньги, чтобы оплачивать мои услуги. Хотя я говорила, что готова учить его бесплатно, пока не найду нормальную работу, вместо этого он организовал мне работу, не сходя с места. Он так разрекламировал мои занятия среди свих новых коллег, что ко мне записались даже те, кто уже пробовал заниматься у других учителей и не преуспел. Когда похолодало, нашел этот заброшенный склад для занятий на очень выгодных условиях. Он даже прорекламировал мои защитные маски среди каких-то знакомых шахтеров, запомнив то, что мимолетно сказал Эрик, когда подвозил нас с боев, и у меня пошли заказы. Учитывая, что самую времязатратную часть работы делала матушка Гудда, мне оставалось только заряжать амулеты и получать деньги.

Сиг изменил мою жизнь, улучшил ее. А я… я будто плыла по течению в последний месяц. Нет, конечно, я не бездельничала: что-то делала, старалась, конечно, выкладывалась на все сто процентов, как учили… но я не верила, что что-то может измениться, улучшиться по-настоящему. Моя цель была скорее в том, чтобы накопить денег, чтобы хватило на черный день, когда все это кончится: когда прекратятся заказы на защитные маски, когда ученики поймут, что я не такой уж и хороший тренер, когда нас выгонят из зала в конце-то концов, потому что найдут для здания более выгодное применение…

А вместо этого мне говорят, что все может быть еще лучше. Что я могу давать частные уроки представителям относительно состоятельных семей. Неужели все это возможно? Вот так просто? Мне, простой рабыне?

Я зашла в зал и села прямо на пол у стены. Меня немного потряхивало, а на глаза наворачивались слезы.

Так странно. Я никогда не плакала в Школе Рабов. Когда наказывали несправедливо, я закусывала внутреннюю сторону щеки и терпела, стараясь не стонать. Когда ставили в спарринги с более старшими учениками, и они валяли меня по всему рингу, так что кости трещали, а магические каналы выворачивало от перенапряжения, я не ревела, я только злобно рычала и вновь бросалась в бой, пока оставались хоть какие-то силы.

А сейчас?..

Сигмар, Эрик, они манили меня надеждой на лучшее, и мне страшно было поверить, а потом разочароваться.

Неужели, это возможно? Неужели, возможно, что я не умру от рабской болезни? Неужели, лекарь Эрика сможет мне помочь? Неужели я смогу продолжить просто жить и работать в этом городе, заниматься обучением магов — тем, что мне нравится делать. Мне ведь действительно нравится видеть, как они растут, как улучшаются их навыки, слышать про их успехи на работе благодаря моим тренировкам. Мне нравится думать, что, развивая свои способности более гармонично, они смогут контролировать их и не перегорят от монотонной фабричной нагрузки, как в этом мире случается с необученными рабочими. Я хочу сделать в этом мире что-то хорошее, а также хочу улучшить свою жизнь. Разве в этом есть что-то плохое?

Нет, я не должна об этом думать. Шмыгнув носом, я сбрасываю слезы, повисшие на ресницах. Нельзя, просто нельзя думать о несбыточном. Жить одним днем, выкладываться на все сто процентов здесь и сейчас, — так нас учили. Никто не знает, что будет дальше, никто не знает, когда рабу суждено умереть, сколько выдержит его тело. Я ведь и деньги, заработанные на боях и позже, так и не рискую потратить на зимнюю одежду, потому что… а смысл? Если вдруг я завтра умру, то кому нужно будет то зимнее пальто? А сегодня я и в осеннем похожу спокойно. Я даже сходила в департамент работы с попаданцами и написала завещание, чтобы не если, а когда все кончится, мое имущество перешло к Кейе. Ей деньги нужнее, а мне на тот свет не унести. Я и защиту комнаты на нее настроила, чтобы она только могла войти, и где деньги храню между делом показала…

А жить-то ведь хочется!

Нет, нельзя об этом думать, нельзя.