Рабыня страсти

А новая фаворитка внезапно занемогла, а вместе с нею и дитя, и прислужница… Вообще-то, ребенка полагалось тотчас же после рождения отослать в особое учреждение, где выкармливали младенцев, рожденных наложницами с тем, чтобы последние могли вновь служить своему господину. Но для Зейнаб это было смерти подобно… Ведь женщины Аллоа, даже самые высокородные, никогда не отдавали детей на сторону, по крайней мере, в своем абсолютном большинстве. Зейнаб на коленях молила калифа позволить ей вынянчить Мораиму самой, покуда не подыщут кормилицу и не привезут во Двор с Зелеными Колоннами. Абд-аль-Рахман с нескрываемым удовольствием снизошел к ее просьбе. Он полюбил сидеть подле нее, кормящей дитя грудью. Приятно было ощутить себя просто обыкновенным человеком, просто отцом, пусть даже ненадолго… И вот теперь Зейнаб, Мораима и Ома хворали…

Тотчас же был призван Хасдай-ибн-Шапрут, так как тотчас же заподозрили отравление. Из прислужников фаворитки не занемогли лишь двое — Наджа и Аида, и, соответственно, все подозрения пали на них. Но лекарь тотчас же опроверг эту догадку, признав Наджу и Аиду невиновными, чем заслужил искреннюю благодарность Зейнаб.

— Слишком очевидно, — говорил врач, — что яд находится в чем-то, чем пользуются лишь госпожа и Ома. Малютка-принцесса отравлена материнским молоком. Ее надлежит тотчас же изолировать от матери, ради спасения ее жизни.

Рыдающая Зейнаб передала младенца помощнице лекаря Ревекке.

— Не волнуйтесь так, добрая госпожа, — повторяла Ребекка. Она сама была матерью, и привязанность Зейнаб к малютке-дочери тронула ее сердце. — Я уже присмотрела замечательную кормилицу, она живет в еврейском квартале. Дородная здоровая девушка, у которой молока столько, что можно выкормить и не одно дитя… Она будет приглядывать за нашей принцессой, как за своею родной, — а видеть ребенка вы сможете в любое время, когда пожелаете.

— А почему не может эта женщина пожить здесь? — всхлипнула Зейнаб.

И Хасдай-ибн-Шапрут принялся терпеливо растолковывать:

— Потому, госпожа, что причина вашего с Омой недомогания пока не выяснена, а ведь нянька может тоже занемочь. Покуда дело не прояснится, ребенка необходимо надежно защитить.

— Да, да! — тотчас же согласилась Зейнаб и повернулась к калифу:

— О, дорогой мой господин, не допусти, чтобы что-нибудь дурное приключилось с нашим ребенком! Ведь она для меня все — и, если ее не станет, я умру!

— Хасдай разгадает эту шараду, — пообещал любимой калиф, заключая ее с нежностью в объятия, отчего Зейнаб разрыдалась еще безутешней.

…Да, вне сомнений, это был яд. Всего через каких-нибудь два дня девочка была абсолютно здорова, а вот мать ее и Ома расхворались еще пуще…Как же умудрялся злоумышленник отравлять госпожу и Ому, и при этом не причинять зла Надже и Аиде? Медик размышлял об этом непрестанно. Все их одежды переменили на новые — но все оставалось по-прежнему. Хасдай тщательно обследовал пищу, приготовляемую Аидой, — но ничего не обнаружил. К тому же все ели одно и то же… В чем же дело? В чем? Что же такое делают лишь Зейнаб и Ома в отличие от остальных? И у Хасдая вдруг словно спала с глаз пелена…

Они вместе купались ежедневно в бане! Дважды в день, в личной бане при апартаментах Зейнаб! Хасдай тотчас же приказал принести пробу воды из фонтана и бассейна. Он сразу же запретил Зейнаб и служанке входить в баню, по крайней мере до тех пор, пока не удостоверится. И вскоре обнаружилось, что врач не ошибся. Вся вода была отравлена! Яд проникал в организм через поры кожи и медленно убивал обеих юных женщин… Лекарь возблагодарил Бога за то, что успел вовремя, и тотчас же прибег к териаке.

Обо всем тотчас же донесли калифу, и тот понял наконец, кто покушался на жизнь Зейнаб теперь и, возможно, в первый раз. В гареме было лишь одно лицо, располагающее достаточной властью, чтобы совершить такое. Калиф раскинул сети — и пташка тотчас же попалась…

— Я приказал схватить рабыню, которая подливала очередную порцию яда в резервуар с водой, — рассказывал он Хасдаю-ибн-Шапруту. — Двое моих самых верных стражников притаились в засаде и застали ее на месте преступления. Не понадобилось долго уговаривать ее признаться, кто за всем этим стоит. Госпожа Захра… Преступную рабу тотчас удавили.

— Что ты предпримешь, мой господин? — спросил Хасдай.

В тяжелом вздохе калифа ясно слышалась глубочайшая сердечная боль…