Ради любви

Буханье в голове усилилось, и сквозь него он начал различать звуки знакомого голоса. Со сведенным судорогой лицом он шагнул к иллюминатору и отдраил его. В каюту хлынул холодный воздух, неся запах моря и непередаваемую свежесть ночи. Это помогло Дереку освободиться от раздражающих звуков. Соленый воздух бальзамом заструился ему в легкие, проясняя и прочищая голову. Завтра на закате они, наконец, прибудут в порт назначения. Ямайка…

Нацарапав несколько скупых слов в журнале, Дерек рывком поднялся из-за стола. Барретт все еще сидел в карцере, но, конечно, с нетерпением ждал прибытия в порт, где его, наконец, выпустят. Дерек не сомневался, что отпетый негодяй потребует возмещения за понесенные им страдания. Но он знал также, что этот человек не изменит достигнутому между ними компромиссу. Последствия были бы для него слишком катастрофическими, и все закончилось бы полной потерей навара от реализации живого товара.

Дерек вынужден был изменить свое мнение о Кристофере Гибсоне. Этот парень доказал свою порядочность, став действительно одним из членов его команды. Он был признателен Гибсону за его героические усилия при спасении Дейви Райта и не мог не учитывать, что после того случая вся команда была на стороне отважного юноши.

Дерек пожал плечами, потом тряхнул головой, пытаясь избавиться от назойливого видения: Джиллиан в страстных объятиях Кристофера. С того времени он сознательно отдалил Джиллиан от Гибсона. Дерек не хотел углубляться в причины своего поступка. Он знал лишь одно: освободив Джиллиан от интимной стороны их договора, он скорее бы согласился попасть прямиком в ад, чем позволить Джиллиан и Гибсону проводить оставшиеся дни плавания вместе.

Раздраженный этими пустопорожними размышлениями, Дерек рывком сдернул рубашку и бросил ее на кресло. Следом полетели ботинки и брюки. Раздевшись донага, Дерек лег на койку и закрыл глаза. Сон не шел. Он уже не мог отрицать, что ему не хватало теплого тела Джиллиан, не хватало ее спокойного дыхания во сне, благоухания ее кожи и чудесных мгновений ошеломляющего изумления всякий раз, когда она открывала глаза и взглядывала на него. Он так много читал в этих распахнутых глазах, когда она тихо приникала к нему. Он читал в них и открытость, и неожиданную невинность, и страстное чувство, сравнимое с его чувством.

Неужели он опять ошибся?

Дерек с такой силой стиснул челюсти, что, казалось, разжать их будет невозможно. Пустая постель наводила на горькие размышления, но все это временно, конечно. Как только они окажутся на берегу, он сполна вознаградит себя и женским теплом, и нежными объятиями. Он сумел таким способом выкинуть из сердца одну женщину, сумеет сделать то же самое и с другой.

Барабаны в голове замолчали. Завтра они придут на Ямайку, и всему этому настанет конец.

Успокоенный этой мыслью, Дерек устало смежил веки.

Была уже глубокая ночь, а Одри все крутилась на своей койке в отчаянных попытках заснуть. Джиллиан прекрасно понимала, как мучается ее сестра. Она тоже не спала и все никак не могла поудобнее устроиться на узком матрасе, на котором раньше спал Кристофер. С того времени, как она покинула каюту Дерека, ночь стала для нее врагом, да еще каким врагом.

Джиллиан натянула на себя одеяло и поплотнее закуталась в него. Да нет, она не могла сказать, что ей не хватает сильных, властных объятий мужских рук, так же как и чувства безопасности, которое она испытывала рядом с Дереком, когда его мускулистое тело прижималось к ней, а шеи касалось его теплое равномерное дыхание, когда груди ее накрывали его шершавые ладони.

Сердце ее не ныло от холодного безразличия, которое она видела в глазах Дерека, встречаясь с ним в коридоре.

Все кончено.

Да, всему пришел конец.

Несмотря на бессердечие, с которым он выставил ее вон, капитан сдержал свое обещание. Единственное, что она никак не могла принять — и понять, — так это запрещение ей и Одри хоть изредка видеться с Кристофером. И дня не проходило, чтобы Одри не упомянула его имени. Ее сестра, столько уже выстрадавшая, откровенно мучилась из-за разлуки с Кристофером, и Джиллиан знала, что этой ненужной жестокости она до конца своих дней не простит Дереку.

Однако, слава Господу, Одри теперь почти совсем здорова. Личико ее порозовело, и если ей все еще недоставало прежней живости, то Джиллиан была уверена, что и она скоро вернется.

Но теперь каждую ночь ей отравлял душу другой страх. Это он отнимал у нее сон. Неуверенность в их с Одри будущем с новой силой обрушилась на ее хрупкие плечи, пригнула к земле, почти раздавила. И страх этот рос и рос…

Джиллиан резко остановила бег мыслей. Ее страх?

Слово вдруг показалось ей непривычно странным. Страху никогда не было места в словарном запасе Джиллиан Харкорт Хейг, вступившей на борт этого судна с высоко поднятой головой, так ни разу и не поникшей за все время этого ужасного плавания! Прежней Джиллиан Харкорт Хейг страх был неведом уже тогда, когда она ребенком сидела на коленях у своего отца! Она всегда была сильной, твердо знавшей, что не позволит жизни вертеть ею по своей прихоти!