Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски

Для Роедера ситуация усугублялась с каждым днем. Семья Хейзел Кузер присоединилась к иску, требуя в качестве компенсации 15 000 долларов (203 000 долларов). Адвокаты, любившие навязывать иски жертвам врачебной халатности, взялись и за мать Хелен Куинлан Нелли – однако она, поверив тому, что сказали о смерти ее дочери врачи, не видела никакого смысла обращаться в суд. Это было хоть каким-то снисхождением для Роедера.

Роедер подумал, что сестра мисс Карлоу Сара Майлефер как нельзя кстати уволилась из студии росписи часов перед началом судебных разбирательств: она уж точно не могла продолжать там работать. На мгновение он задумался о миссис Майлефер. Вьедт рассказал ему, насколько сильно она болела – вот уже три года хромала, передвигаясь с помощью трости; и все это время компания шла ей навстречу, чтобы она не потеряла работу. Что ж, подумал Роедер, яблоко от яблони недалеко падает – и если одна из сестер оказалась такой болезненной, то это вполне могло быть что-то наследственное.

Во всех своих проблемах он винил «женские клубы». Кэтрин Уайли писала ему еще с начала года; слишком уж, как ему показалось, странный у нее был интерес к этому вопросу. Роедер сделал все возможное, чтобы от нее отделаться, однако ничего не сработало. Даже когда он ей польстил, сказав, что ему кажется «совершенно нормальным, что ваш союз интересуется подобными отчетами», она все равно отказалась принять его точку зрения. Проблем от нее становилось все больше и больше.

А еще этот статистик со своим расследованием, доктор Хоффман. Хотя он и заявил Роедеру, что «у него и в мыслях нет создавать конфликт на ровном месте», в своих письмах он подвергал компанию чрезвычайной критике. Он снова написал Роедеру про Маргариту Карлоу, отметив, что она была «в крайне плачевном состоянии». Он призвал Роедера или представителя компании лично с ней встретиться, однако этого не случилось.

Роедер мог справиться с подобными умоляющими письмами – компания уже без труда отказывала в удовлетворении просьбы Блума о деньгах прежде, – однако теперь его беспокоило расследование Хоффмана. Этот человек планировал по его завершении опубликовать итоговый отчет – вероятно, для влиятельной Американской медицинской ассоциации, – однако Роедер не понимал, как Хоффману, который не был врачом и не обладал специальными знаниями по радию, могли бы позволить это сделать. Роедер всегда считал, что «подобное представление любого вопроса перед важным медицинским сообществом должно быть основано на обширных исследованиях или расследовании, либо на том и другом». По его мнению, «подобное расследование должно охватывать все Соединенные Штаты, и оно вряд ли могло быть полным без включения в него Швейцарии, а также регионов Германии и Франции». О чем думал Хоффман, делая заключения на основании лишь своих кратковременных исследований в нескольких регионах США? (Хоффман также посетил студию Radium Dial в Оттаве и некоторые заводы по росписи циферблатов в Лонг-Айленде.) Если Хоффман хотел изучить вопрос полностью, считал Роедер, то он определенно должен потратить еще несколько лет на упорную работу и обширное международное исследование, прежде чем представлять свои заключения.

Вместо этого Хоффман ограничился тем, что разослал опросники врачам, у которых наблюдались женщины, а также взял интервью у пострадавших. Хоффман отметил: «От всех я слышал одну и ту же историю. Они выполняли одну и ту же работу в одинаковых условиях… И последствия тоже были одинаковыми».

Несмотря на непродолжительность своего исследования, он, казалось, был решительно настроен опубликовать результаты.

Почему же, с раздражением думал Роедер, он даже не удосужился посетить фабрику, хотя, справедливости ради, следует заметить, что это было, пожалуй, связано с тем, что Роедер пытался помешать его расследованию – фирма не предложила никакого содействия. Роедер попробовал усмирить Хоффмана, написав ему: «Мы искренне полагаем, что инфекция, на которую вы ссылаетесь, не вызвана радием. Если и есть какая-то общая причина, я думаю, она не связана с нашим заводом». Тем не менее Хоффман продолжил свое исследование. Роедер не понимал его мотивов.

Президент компании этого не знал, однако, возможно, частично упорство Хоффмана было обусловлено тем фактом, что теперь даже изобретатель светящейся краски признавал, что болезни девушек вызваны их работой. В феврале 1925 года Забин фон Зохоки написал Хоффману, что «обсуждаемая болезнь без всяких сомнений является производственной».

Роедер вздохнул и развернулся к столу, чтобы прочитать почту, пригладил свои темные волосы – как всегда напомаженные – и поправил элегантный галстук-бабочку. Когда же он увидел, что лежит перед ним, то еще больше упал духом: это было очередное письмо от мисс Уайли.

«Мой дорогой мистер Роедер, – написала она, – я узнала, что доктор Дринкер [прошлой весной] провел расследование. Я ничего не слышала о его результатах, однако с большим интересом жду их публикации…»