Радио Мартын

Рассказавшего о пытках в ярославской колонии арестовали за нарушение административного надзора

Суд по рекомендации прокуратуры отобрал ребенка у участников мирной акции против войны

МВД отказалось увольнять полицейских из-за гибели подростка, захлебнувшегося рвотными массами на допросе

Заключенного ангарской колонии связали скотчем, изнасиловали шваброй и двое суток держали под нарами

В красноярском центре социальной и психологической поддержки пациентов держали на цепи

У чеченки отобрали детей из-за татуировок

Суд освободил из-под стражи сотрудников колонии, избивавших заключенных с криком «Суслики бегут!»

Россиянку оштрафовали за то, что она слишком громко кричала, пока ее избивал муж

3.117

Я кричал эти и тысячи других сообщений тысячу и одну ночь, три дня и три ночи, тридцать три минуты. Я не знаю, сколько времени я кричал эти слова.

3.118

Потом я прекратил кричать в микрофон и поднял глаза. Через разбитое окно во всю стену сквозь падающий сверкающий снег я увидел то, что ожидал и не ожидал увидеть.

Бетонные башни всего города качались в такт моему голосу. Внизу я видел: текут толпы людей. Я слышал их гул, их шум.

Я подключил ко всему механизму маленькую коробочку-проигрыватель, которую мне подарил Ан, и поставил увертюру Пёрселла к «Дидоне и Энею».

За две минуты девять секунд увертюры я перевел дыхание. И сказал в микрофон: «Вы слушаете “Радио NN”. Заговор изумрудных людей уничтожен. Но сейчас вы услышите их голоса. Поверьте, мне очень жаль, что все закончилось. Поверьте, я счастлив, что все заканчивается. Мы с вами это сделаем вместе. Теперь нас ждет только страшный шум. А потом – тишина и белый свет».

Я ставил монологи Ана, Бобэоби, Клотильды и Баобаба. А между ними читал тексты неотправленных писем. Потом я сказал:

– Помнишь, я обещал, что однажды прочитаю тебе этот текст в оригинале, а не перевод?

                            Пливи, рибо, пливи —                            ось твої острови,                            ось твоя трава,                            ось твоя стернова:

                            править твій маршрут,                            шиє тобі парашут,                            пасе тебе в глибині                            при своєму стерні.                            Любов варта всього —                            варта болю твого,                            варта твоїх розлук,                            варта відрази й мук,                            псячого злого виття,                            шаленства та милосердь.

                            Варта навіть життя.                            Не кажучи вже про смерть.

Потом я снова выдавал «новости»: крик, как хотел Володя.

Потом «все стихи мира», как хотели Ан и Клотильда. Потом стихотворение «ТЦ “Зимняя вишня”, Кемерово, 25 марта 2018 года» и песню «Волны», как хотел я.

Теперь это слышали все, а не только я. Когда закончились «Волны», я снова взял микрофон:

– Меркуцио, ты сказал, что мы больше не увидимся. Но если ты еще не улетел на Марс, это подарок тебе, с благодарностью. Видишь, я расслышал эти стихи. И до встречи!

Я сказал это и прочитал стихотворение, которому меня научил Меркуцио:

                          – Брось невидящий взгляд,                          рыцарь, на жизнь и смерть                          и езжай наугад                          дальше. Спасая треть,

                          четверть, осьмушку, дробь                          предназначенья. Жар                          скачки. Как я, угробь                          опыт и путь. Езжай.

А затем я поставил плейлист, подготовленный Бобэоби на тот невероятный случай, если нам удастся прорваться: «Музыка на нужный момент жизни». «Seven Nation Army», Каллас поет «Хабанеру» из «Кармен», «Какое мне дело», «Просвистела», «Вечный взрыв», «Red Receiver» и еще десятки треков.

Между каждой третьей песней я вставил иерихонскую композицию Петра: это симфония для труб, которую написал покойный друг изумрудных людей, научивший Ана верить в квантовый мир.

«Теперь у вас нет шансов», – сказал себе я и через разбитое окно увидел оттаивающий, танцующий город.

Я облачился в доспехи Беаты из заячьей шерсти, надел старые сапоги Ана и вышел вон. У меня оставалось еще два важных дела.

3.119

Город было сложно узнать. Он ходил ходуном. Повсюду были люди: их было так много! Столько людей на улицах я не видел никогда. Казалось, они в легком трансе. Они были укрыты куполом звуков, идущих из динамиков и колонок, из радиоточек.