Радуга тяготения

– Вы б знали, как на меня с Парижу давят! Со штаб-квартиры! Не поверите! Этим шишкам хотца подлюк прям щас повывести. Им-то на кнопу давануть, ток и всего, и никакого мексиканского блядва мне больше не увидать, скока жив буду. А сами ж видите, чего эти черномазы сотворить хотят, их же ж хоть кто-то должен остановить, пока не поздно, бля…

– Этот ваш знакомый, из разведки, – оба наши правительства с легкостью могут проводить одну и ту же политику…

– А вам в затылок, приятель, не дышит никакая «Генеральная лектрика». Диллон, Рид… «Штандарт ой» в жопе… блядь…

– Ну так это ж вам и надо, народ, – мимоходом замечает Драный Зубцик. – Зашлите туда деловых людей, чтобы правильно все работало, а не правительству давайте рулить. У вас левая рука не ведает, что творит правая! Понимаете хоть?

Это что? Политические дебаты? Мало нам унижения от того, что прохлопали Шварцкоммандо, нетушки, ты ж не думал, что так легко отделаешься…

– А-а Герберт Гувер? – вопит Зубцик. – Пришел и всех вас, толпа, накормил, когда вы голодали! Они тут обожают

Гувера…

– Да… – Чичерин встревает: – А чем, кстати, здесь занимается «Генеральная электрика»?

Майор Клёви дружественно подмигивает:

– Мистер Суоп был, видите ли, закадычным дружком старины ФДР. Там теперь Электрик Чарли, но Суоп – он как раз из этих «мозговых трестовиков». По большей части – жиды. Но Суоп – он нормальный. А у «ГЭ» тут связи с «Сименсом», они вместе работали по наведению V-2, если помните…

– Суоп – жид, – грит Зубцик.

– Нееее – Драный, нихера ты не петришь…

– Я тебе говорю…

Они пускаются в заунывную бухую перебранку насчет национальной принадлежности бывшего председателя «ГЭ», насквозь ядовитую и пропитанную вялой ненавистью. Чичерин слушает вполуха. К нему подползает головокружение. Нэрриш под наркотой вроде упоминал какого-то представителя «Сименса» на встречах по «S-Gerät» в Нордхаузене, нет? да. И человека от «ИГ» тоже. Разве Карл Шмиц из «ИГ» не сидел в совете директоров «Сименса»?

У Клёви спрашивать нет смысла. Уже так нализался, что с любой темы сползает.

– Знашь, я ж када суда приперся, совсем детка был. Бля-а, думал, «И. Г. Фарбен» – эт фамилие такое, знашь, типа чувак – алё, это И. Г. Фарбен? Не, эт его супруга, миссис Фарбен! Йяааа-ха-ха-ха!

Драный Зубцик пускается в свой обычный номер «Элеанор Рузвельт».

– Как-то на днях мы с сыночком Идиотом – не, Эллиотом – печеньице пекли. Послать это печеньице нашим мальчишечкам за море. А когда мальчишечки получат это наше печеньице, они тоже испекут печеньице и пошлют нам. И вот так у всех

будет печеньице!

Ох, Вимпе. Старый ты V-Mann, ты, значит, был прав? Станет ли твое «ИГ» моделью для наций?

И вот до Чичерина доходит на этой самой полянке, по бокам два дурня, среди обломков какой-то непронумерованной батареи на последнем рубеже, среди тросов, парализованных, когда операторы лебедок довели их до неподвижности, среди пивных бутылок, разбросанных точно там, куда швырнули их последние люди в последнюю ночь, где все так чисто свидетельствует об очертаниях поражения, об оперативной смерти.

– Скажите-ка. – Похоже, к нему обращается очень большой белый Перст. Его Ноготь изумительно отманикюрен: вращаясь пред Чичериным, Перст медленно являет ему Отпечаток, который запросто может оказаться видом Города Дактилика с воздуха – города будущего, где всякая душа известна, а прятаться негде. Сейчас же суставы движутся, тихонько гидравлически посасывая, Перст обращает чичеринское внимание на…

 Ракетный картель. Структуру, взрезающую насквозь любое ведомство, будь то человечье или бумажное, что когда-либо ее касалось. До самой России… Россия же покупала у Круппа, не так ли, у Сименса, у «ИГ»…

Выходит, это комбинации, которых Сталин не призна́ет… о которых он даже не ведает? О, в безгосударственной германской ночи начинает обретать форму Государство – Государство, охватывающее океаны и поверхностную политику, суверенное, как Интернационал или Римская Церковь, и Ракета – душа его. «ИГ Ракетен». Ярко, как в цирке, афиши красные и желтые, арен не сосчитать, и все одновременно. Посреди всего этого вертится державный Перст. Чичерин уверен. Не столько по видимому свидетельству, что у него на глазах перемещалось по Зоне, сколько по личному фатуму, что всегда с ним, – всегда на гранях откровений. Впервые так случилось с Киргизским Светом, и тогда у него было единственное просветленье: страх никогда не впустит его до конца. Никак не продвинуться ему глубже грани этого мета-картеля, явившего себя ныне, этой Ракетодержавы, чьих границ ему не пересечь…

Он прощелкает Свет, но не Перст. Прискорбно, весьма прискорбно – все остальные здесь, похоже, в курсе. Любой падальщик нанят «ИГ Ракетен». Все, кроме него – и Энциана. Его брата Энциана. Неудивительно, что Они гоняются за Шварцкоммандо… а…

А когда Они поймут, что я не то, чем Они меня считали… и чего это Клёви так на меня пялится, глаза навыкат… ох, без паники, не подкармливай его безумие, ему еще шаг до… до…