Радуга тяготения

Интересуют ли его иные миры, засылающие своих карликовых представителей на спинах орлов? Не-а. Равно не желает он писать антропологическую классику, где все ушибленные молнией группировались бы в некую субкультуру, даже в тайную организацию, рукопожатья с чирканьем остриями ногтей, ежемесячный журнал только для своих «Никель к никелю» (название выглядит вполне безобидно, эдакий старина Бен Франклин после инфляции, если не знать второй половины пословицы: «…и выйдет стратегический запас». Отчего подлинная цитата – из никелевого магната Марка Ханны: «Политикой вы занимаетесь достаточно давно и должны понимать: ни единый человек в публичной должности публике ничего не должен». Поэтому подлинное название – «Достаточно давно», его знают Те, Кто Знает. Если так преобразовывать каждый номер журнала, текст выдает массу прелюбопытнейших сообщений). Для посторонних это приятный такой клубный бюллетень: в последние выходные апреля Джед Швыритт устроил барбекю для Капитула Айовы. Слыхали про Турнир по Амперажу, Джед. Сочувствуем! Но к следующему Барбекю уже будешь как новенький… Минни Калькинз (Капитул 1,793) в Пасхальное Воскресенье сочеталась браком с калифорнийским торговцем сетчатыми дверьми. Как ни жаль признавать, к Членству он не годен – во всяком случае, пока. Но мы, конечно, станем держать пальцы накрест – раз у нас тут столько сетчатых дверей!..Вашего Редактора всё спрашивают и спрашивают «Чё ткое?» относительно Весеннего Съезда в Декатуре, когда на благословении погас весь свет. Рады сообщить, что неполадку наконец отследили – ее вызвал гигантский скачок напряжения на линии. «Нечто вроде электрической приливной волны, – сообщает Хэнк Фаффнер, наш механик-на-месте-происшествия. – Перегорели все лампочки, целый потолок закопченных стерильных яиц». Да вы поэт, Хэнк! Если б вы еще узнали, откуда этот скачок прилетел

…

Но есть ли дело польскому гробовщику в шлюпке до взлома этого кода, до тайных организаций либо узнаваемых субкультур? Нет, никакого дела ему нет. Он ищет этих людей потому, что полагает, будто они помогут ему в работе. Врубаетесь, чувачки? Он хочет знать, как ведут себя люди до и после удара молнии, чтобы лучше понимать, как ему вести себя с безутешными семьями.

– Вы извращаете великое открытие на потребу коммерции, – грит Танатц, ступая на берег. – Постыдились бы.

Не проходит и пяти минут, как он углубился в пустой городок на краю болот, – чпокль ХХАА-БУММ

! чпокльчпокль чпокль неимоверный взрыв света и грохота обрушивается в воду там, где угребает от берега раздраженный эдакой черной неблагодарностью гробовщик.

– Ой, – доносится его слабенький голосок. – Ой, ё. Ой-ё-ё-ё!

– Тут никто, кроме нас, не живет. – Плотная фигура, шепчущий угольный силуэт, материализовалась на пути у Танатца. – Мы не опасны для гостей. Но лучше вам пойти другой дорогой.

Это 175-е – узники-гомосексуалы. Они отправились на север из лагеря Дора в Нордхаузене и шли на север до скончанья земли, а там, между этими вот болотами и устьем Одера, основали чисто мужскую общину. В обычных условиях Танатц так представлял бы себе рай земной, но штука в том, что всем этим людям разлука с Дорой невыносима – Дора была дом, а по дому они соскучились. Их «освобождение» стало изгнанием. Поэтому здесь, на новом месте они устроили гипотетическую субординацию СС – уже не ограничиваясь тем, что́ Судьба назначила им тюремщиками, они для своих игр умудрились придумать поистине противных воображаемых друзей-нацистов, от Schutzhäftlingsführer до Blockführer

, а также обустроить внутреннюю иерархию: Lager и Blockältester, Kapo, Vorarbeiter, Stubendienst, Läufer[368] (этот последний – шестерка или посыльный, однако так же, по случаю, в немецком называют шахматного офицера… если б видели вы, как несется он каждый день по мокрым лугам спозаранку, и красные одеянья его завиваются и трепещут, потемнев почти до оттенка древесной коры средь водянистых холмов, вы б отчасти постигли его истинное предназначенье в этой общине: он – носитель священных стратегий, дипнот совести, и когда приближается он по камышовым низинам утра, вас берут за склоненную холку и суют мордой в боковые частоты Великого Мига, ибо Läufer здесь так свят, что дальше некуда, это он доставляет сообщения на руинозный рубеж между зримым Лагерем и незримым СС).