Радуйся, пока живой

— Паша, я соскучилась, а ты?

Санин в недоумении понюхал телефонную трубку. Нет, не обман слуха. Да, далеко у них зашло, дальше некуда. Скоро начнут ворковать, как влюбленные голубки. Санин выплюнул очередную пломбу.

— Осторожнее на светофорах, Света.

— Ладно… Сейчас выезжаю. Жди.

Будто в сновидении, проскользнула в ванную. С яростью, до крови почистила зубы. Припудрила нос, чуть-чуть лицо. Слегка подкрасила губы. Никакого макияжа. Он не любит. Он не любит! Пусть жрет ее натуральную.

Натянула черную юбку, тонкий шерстяной свитерок. Никаких трусиков и лифчиков. Лишняя трата времени — и сейчас и потом. Паша, когда голодный, любит быстроту и натиск. Он не утерпит до квартиры.

Смутно улыбаясь, спустилась на двор, отперла тачку, включила движок, податливо заурчавший, как Паша после случки.

На бешеной скорости вымахнула на трассу, на Садовое кольцо. Нервы гудели от счастливого предвкушения. Какие там светофоры, Паша! Ее путь прямой, как стрела. Это раньше она петляла^ делала круги, подстерегала добычу, а теперь… С той же смутной улыбкой подрезала еле плетущуюся «Волгу», соскочила на левую полосу. Все гнала и гнала, аж ветер в ушах, хотя окна закрыты. На съезде к Смоленской площади перед ней возник высокий зад микроавтобуса, притормаживавшего на желтый свет. Какой придурок, сто раз успеем пролететь. Хохоча, взяла вправо, потом еще раз вправо, уворачиваясь от разогнавшегося «мерса», но не справилась с управлением, сплоховала, сунулась передком под колеса могучего «КрАЗа». Ее послушный, верткий «фор-док» перевернуло на бок, и так бы она и скользила, не зная горя, до самого МИДа, но какой-то заполошный водила, вроде нее, наподдал бампером «Нивы» в железное брюхо и сам не удержался, пошел юзом, рассыпая черные искры и неслышные миру проклятия. В этой неожиданной, на пустом месте аварии, показанной вечером по телевизору, столкнулись в результате шесть машин, но людей пострадало немного. Пожилой водитель «КрАЗа» получил сотрясение мозга, семилетний пассажир в «Ниве» слетел с заднего сидения и, пробив головой переднее стекло, вывалился на капот. Еще пять-шесть человек из участников железной карусели отделались ушибами средней тяжести, и только пьяную девушку, спешившую на свидание, изуродовало до неузнаваемости. Из-за нее на Кольце образовалась пробка. У Светика лопнули хрупкие коленные чашечки, с раздавленной грудью ее заклинило перекосившимся корпусом «Форда» в узком пространстве между сиденьем и движком. Пока ждали «аварийку», пока резали дверцу, она поджаривалась с правого бока тихо тлеющим масляным огнем.

В машину «скорой» ее загрузили еще живую, и держалась она стойко. Глазами сделала знак санитару, и когда тот нагнулся, еле слышно прошептала:

— Передайте Паше, я не виновата.

— Обязательно передам, — успокоил санитар.

4. ОПЕРАЦИЯ «ДВОЙНИК»

Вживаться заново в образ Зенковича, племянника, без пяти минут министра МВД, и делать это уже с просветленным умом и ясной памятью было трудновато, но Лева справился. Помог трехгодичный актерский опыт бомжа, а пуще того желание выпутаться живым из этой сумасшедшей истории. Никто не заметил обратного перевоплощения, двойной подмены, ни Галочка, ни вампир Пен, ни свита — все эти тупоголовые, амбициозные клерки, секретари и прислуга. Больше всего Лева опасался встречи с Догматом Юрьевичем, все-таки классный специалист, но прошла она удивительно гладко.

На другой день психиатр навестил его в городской квартире. Обычная профилактическая процедура заняла около часа. Психиатр прошел с ним несколько типовых тестов, потом подключил к детектору «Медиум-3» и с успокоительным: «Ничего, потерпи, больно не будет», пару раз шибанул током, отчего Лева, тоже как всегда, заверещал по-поросячьи. Он боялся этого прибора не меньше, чем Пена. Догмат Юрьевич остался доволен:

— Что ж, здоровье в порядке, спасибо зарядке… Жалобы есть?

Жалобы у Левы были старые: неуемная Галочка не дает высыпаться, Пен Анисимович сосет кровь по ночам — и прочая бредятина. Психиатр выслушал со вниманием, пообещал, как и прежде, принять экстренные меры, но в какой-то момент Леве почудилось, что доктор валяет дурака, на самом деле вцдит его насквозь, в темных психиатрских глазах сверкнула ледяная смешинка и прыгнула Леве прямо в сердце. Скрывая испуг, он промямлил:

— Вы все обещаете, обещаете, а ничего не делаете.

— Не торопи, Игнат Семенович, сделаем, раз обещали. У тебя сегодня, кажется, ответственная встреча?

Смешинка исчезла (была ли?), и Лева успокоился.

— Отчего же ответственная? Обыкновенная. С Егоровым ролик запишем, вечером прием в Белом доме.

— Удачи тебе, племянник. Скоро на такую высоту поднимешься, рукой не достанешь. А все хнычешь.

— Не надо мне ничего этого, — плаксиво протянул Лева. — Выспаться бы ночку и чтобы вампира убрали.