Рай и ад. Великая сага. Книга 3

Уилла задула фонарь, закрыла двери конюшни и повернула обратно к отелю, не думая о том, что придется пройти восемь кварталов пешком одной, ночью. В голове ее металась одна-единственная мысль, словно строка роли, о которой актер думает постоянно, потому что ее трудно произносить или сложно понять.

Почему же он не сказал, что вернется?

От нервного потрясения и ужасного чувства вины Морин слегла. Опиумная настойка заставляла ее постоянно дремать. Чарльз видел экономку через открытую дверь кухни, где ел яичницу с печеньем. Дункан, в форменных брюках с подтяжками поверх длинной нижней рубахи, так долго взбивал и готовил яйца, что зажарил их до коричневой корочки. Но Чарльз этого не заметил.

Они уже долго говорили о том, что случилось, но Дункан, казалось, готов был повторять это снова и снова, как будто все еще искал каких-то объяснений.

– Только сумасшедший мог додуматься украсть ребенка средь бела дня из гарнизона, где полно людей!

– Он и есть сумасшедший, я тебе уже говорил. Еще тогда, в Кэмп-Купере, офицеры Второго кавалерийского издевались над ним из-за того, что он мнит себя вторым Наполеоном. А разве враги Наполеона не называли его сумасшедшим? Или дьяволом? Нормальный человек не стал бы, да и не смог сделать то, что сделал он. Его нельзя недооценивать.

Дункан нервно теребил подтяжки. Морин вдруг вскрикнула во сне, он обернулся к спальне, и его взлохмаченные седые волосы упали на лоб. До полуночи оставалось несколько минут.

– Ты говоришь обо всем этом так невозмутимо. – От усталости голос Дункана звучал довольно резко. – Ты ведь сына потерял, а не какой-то там редут на горе.

Чарльз чиркнул спичкой по днищу стола и сунул в зубы окурок сигары.

– Чего ты от меня ждешь, Джек? Чтобы я причитал и слезы лил? Это не поможет найти Гуса.

– Ты действительно хочешь сам выследить Бента?

– А по-твоему, я буду сидеть и ждать, пока он не напишет мне, как покалечил Гуса? Думаю, он твердо намерен причинить Хазардам и Мэйнам столько боли, сколько сможет. Я должен его найти.

– Как? Он может спрятаться где угодно – страна большая.

– Не знаю как, но я это сделаю. Просто сделаю, и все.

– Думаю, надо просто посмотреть правде в глаза… и не отрицать возможности, что он мог уже…

– Заткнись, Джек! – Чарльз побелел. – Я отказываюсь признавать такую возможность. Отказываюсь! Гус жив.

Дункан с несчастным видом отвел взгляд, полный сомнения.

– Да, он продал мне этот фургон и мула, – кивнул Стайнфелд, бодрый маленький человек в ермолке, владевший одной из платных конюшен в Ливенворт-Сити. – Точнее, мы обменялись после небольшого торга. Две вполне сносные лошади из кавалерийского запаса в обмен на фургон и старого мула. Он и посуду свою оловянную бросил, которой торговал. Я ее жене отдал. Правда, там и было-то немного – только то, что снаружи висело, над облучком.

– Думаю, ему и этого хватило, – сказал Чарльз. – А мальчик был с ним? – (Стайнфелд кивнул.) – Что вы еще заметили?

– Ну, он вежливый такой. Образованный. Ходит как-то боком, что ли. – Он слегка опустил левое плечо. – Вот так. Вроде как калека. Может, на войне ранили? Еще я заметил, что у него хороший словарный запас, а в ухе жемчужная сережка. Весьма странное украшение для мужчины, вы не находите?

– Нет, если он хотел обратить ваше внимание именно на серьгу, а не на что-то другое. Спасибо, мистер Стайнфелд.

Стайнфелд невольно отшатнулся – ледяной гнев этого человека, казалось, обжигал.

Чарльз купил у Стайнфелда запасную лошадь, гнедую кобылу-трехлетку. Хозяин конюшни сообщил, что раньше на ней ездил проповедник методистской церкви, который умер от сердечного приступа, так что к долгим странствиям ей не привыкать.

Уложив запас провизии и патронов, Чарльз выехал из Ливенворта, когда началась сильная метель. Он выбрал наиболее вероятное западное направление вдоль популярного отрезка железной дороги, который вскоре должны были переименовать в «Канзас Пасифик». Он останавливался в Секондлайне, Тиблоу, Фолл-Лифе, Лоренсе и везде задавал вопросы. Бента видели, но никто не запомнил серьгу. По какой-то причине он снял ее. Два человека вспомнили мальчика с кудрявыми темно-русыми волосами. Владелец кафе в Лоренсе, который подавал Бенту буйволиный бифштекс, сказал Чарльзу, что мальчик выглядел измученным, все время молчал и ничего не ел. Вернее, Бент для него ничего не заказал.

Время от времени меняя лошадей, он продвигался все дальше на запад через снежные заносы, оставленные бураном. Проехал мимо плугового снегоочистителя, который медленно тащился по рельсам, отбрасывая огромные белые веера по обе стороны от локомотива. Позади остались Бак-Крик, Грантвилл, Топика, Силвер-Лейк, Сент-Мэри.

Ничего.

Дальше были Вамего, Сент-Джордж, Манхэттен, Джанкшен-Сити.

Ничего.