Рай и ад. Великая сага. Книга 3

1869 год принес владельцам Шато Виллар какой-то баснословный рост доходов. Уилл просто не мог поверить цифрам, оседающим на счетах, и количеству отгружаемых пианино. На подходе была новая модель пианино Фенуэя, и они уже имели заказы на еще не сделанный инструмент. После такого невероятного успеха Эштон поняла, что наконец пришло время, когда она может подумать, как отомстить своей семье. Для начала она попросила Уилла открыть ей персональный банковский счет. После консультации с бухгалтерами компании «Пианино Фенуэя» он открыл счет с начальным балансом в двести тысяч долларов. В феврале Эштон решила, что отправится в Южную Каролину, как только позволят погода и ее расписание. Она пока не знала, что именно предпримет против своего брата и вдовы Орри, и просто хотела изучить возможности.

За первые три месяца резкого роста доходов в 1869 году штат прислуги в Шато Виллар вырос с трех человек до двенадцати, включая двух конюхов. Эштон покупала картины, скульптуры и книги ящиками. Собрание сочинений Диккенса в красных сафьяновых переплетах, которое стоило две тысячи долларов, привело Уилла в неописуемый восторг. Когда книги привезли, он с благоговением трогал их, вдыхал их запах, хотя его собственные читательские вкусы оставались весьма непритязательными. Больше всего он любил книги вроде повестей Элджера о хватких и предприимчивых молодых людях, добившихся успеха, грубоватый юмор Петролеума В. Нэсби[51]

или пятицентовые романы вроде «Злючки Сола, короля конокрадов». Хотя Уилл прекрасно знал, что такое настоящий Дикий Запад, он просто обожал выдумки о нем.

Эштон сделала несколько попыток завести знакомства с жителями соседних особняков. К северу от них жил Хайрам Баттуорти, шорник-миллионер, баптист, у которого в каждом углу каждой комнаты стояло по плевательнице, а жена его была так уродлива, что казалось, ее тоже делали в шорной мастерской. Миссис Баттуорти, влиятельная дама из общества, с неодобрением отнеслась к южной красотке, которая вышла за своего мужа явно не из-за его юности, внешней привлекательности или расчетов на долгую жизнь.

Южнее Шато Виллар жила явно незамужняя суфражистка по фамилии Седжвик, чьи откровенные высказывания и острый язычок сразу напомнили Эштон сестру, и одного этого было уже достаточно, чтобы их первая и единственная встреча прошла с взаимной неприязнью. Эштон ничуть не расстроило то, что она не смогла поладить с соседями. Это было их упущение. Сама она для себя уже давно решила, что изоляция от завистливой черни – это одна из наград за ее несравненную красоту.

Уилл купил также и летний дом в Лонг-Бранч, штат Нью-Джерси. Причем купил, даже не посмотрев на него. Если этот приморский курорт хорош для президента и миссис Грант, рассудил он, то сгодится и для него. Еще он купил небольшую, но роскошную шестифутовую парусную яхту, которая была дополнительно оснащена паровым двигателем и красовалась теперь на дорогом причале в устье реки Чикаго. Имя для яхты он попросил придумать Эштон. Она выбрала имя «Эвтерпа», после того как наткнулась на изображение этой музы в одной из книг их огромной библиотеки, в которые она редко заглядывала. Читать она не любила; стоило ей провести за этим занятием хотя бы час, как ее начинали одолевать раздражение и сильная головная боль. Ей было тридцать три года, но ее интересы мало изменились со времен девичества. Всерьез она относилась только к собственной внешности, мужчинам, власти и деньгам, считая все остальное ненужным и ужасно скучным.

Деньги Уилла открыли перед ними какие-то двери, но другие по-прежнему оставались закрытыми. Самый лучший столик в ресторане отеля «Палмер-Хаус» всегда был свободен для них, сколько бы посетителей ни пришло раньше. А вот почтенные дамы благородного происхождения, хотя и охотно принимали от Эштон пожертвования на разные благотворительные цели, например на содержание Чикагского приюта для беспризорных детей, все же вежливо проигнорировали ее желание вступить в комитет распорядителей ежегодного обеда.

Ее заявление о приеме в местное общество женщин-колонисток было отклонено.

Притязания ее мужа оказались скромнее. Он нашел себе отличных друзей среди членов окружной ложи «Независимого ордена Чудаков»[52]

. Организации вроде «Ордена рыцарей труда»[53] или «Национальной ложи покровителей сельского хозяйства»[54] Фенуэй терпеть не мог, поскольку они угрожали капиталистам, а значит, и ему лично.

Задуманный Эштон визит в Южную Каролину пришлось отложить из-за инспекционной поездки в уже обставленный летний дом в Джерси. Там она с ужасом обнаружила, что стены гостиной выполнены в аляповатых безвкусных тонах калифорнийского побережья. Уилл, напротив, пришел в полный восторг от такой дешевки и заявил, что это место просто рай.