Районы

Неожиданно, учитывая, что не так давно Белоручка был вполне здоров, если не брать во внимание его обильное потоотделение. Сейчас же на нем живого места не было. Относительно незатронутой заразой оказалась лишь верхняя часть лица, и то кожа на шее уже темнела и набухала теми самыми корками, пока еще мягкими, которые вскоре должны были очерстветь и засохнуть.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Башка.

— Он был единственный, кого ранили грызуны. В какую руку, правую?

Хорошо, что штаны уже порваны. Домой придется идти с приятной вентиляцией в нужных местах. Я перешел в боевую трансформацию, после чего выпустил сразу множество отростков. Перво-наперво схватил ими за конечности Белоручку, чтобы тот не попытался сделать мне что-нибудь плохое. Видал я его шаловливые ручки. С такими только в массажный кабинет устраиваться. К тому же непонятно, передавалась ли зараза от человека к человеку. Отростки я мог сбросить в любой момент, когда пойму, что что-то идет не так.

Наверное, со стороны это напоминало обезвреживание заложенной бомбы. Я, само собой, был опытным, даром, что зеленый, сапером. К примеру, мне удалось с помощью отростков и шипов разрезать рукав и подтвердить свою догадку.

Никаких ран там не было. Вот только предплечье уже мало походило на человеческое. Корки стали твердыми, подобно железу и оказались словно сварены между собой. Я стянул чужую руку лианой и попытался сделать «крапиву», а если серьезно — оказать хоть какое-то воздействие на конечность. Хрен там.

— Я не врач общей практики, но с ним происходит что-то очень хреновое, — заключил я. — И судя по той скорости, с которой развивается эта зараза, у нас есть все шансы увидеть это воочию.

— Миша, — сказал Башка.

В одном слове было все: и просьба, и приказ, и отчаяние. Мне казалось, лидер Молчунов сама все понимала. Однако бросить просто так своего человека, не попытавшись ничего сделать, не могла. Или здесь было что-то еще? Уж не трахается же она с Белоручкой? Если так, то я ничего не понимаю в женщинах.

— Попробую, — ответил лекарь, засучивая рукава.

Он осторожно приблизился к раненому, а если быть точнее, к умирающему и положил пальцы на место, где когда-то была рана. От легкого прикосновения Белоручка зарычал. Однако это не был звук боли, скорее голос разъяренного вольного животного, которого пытались приручить.

Здоровяк рванул и если бы не отростки, крепко удерживающие его, Мише пришлось бы худо. Лекарь невольно вздрогнул, однако не отстранился. Мужик, уважаю. Если честно, даже мне, находящемуся на значительном расстоянии, было немного стремно. Ладно, очень стремно.

Наконец лекарь разогнулся и поднялся на ноги. Я примерно знал, что он скажет: «Закапывайте». Ну, разве что в более мягкой форме.

— Ничего не могу сделать. Это похоже на тысячи метастаз, которые развиваются с поразительной быстротой, заражая здоровые клетки. Не знаю, что будет, когда они доберутся до мозга.

— Вопрос не в этом, — сказал я. — А что будет, потом с Белоручкой? Он умрет или превратится в что-то не очень хорошее?

— И что делать? — мне показалось или в голосе Башки появились истерические нотки?

Вопрос риторический. Тут вообще все было понятно. Меньшее, что мы могли сделать для Белоручки — убить. Тогда он хотя бы перестал мучаться. Правда, у меня была еще одна идея. И для нее лучше бы, чтобы рядом никого не было.

Я уже проморгал момент, чтобы заполнить артефакт той же плененной валькирией. Но там ситуация была безвыходная. Демонстрировать действие артефакта на виду у почти всех Молчунов — не самая гениальная идея. А вот поглотить Белоручку, который почти мертв — уже более реально. Нужно только вывести подальше остальных.

— Да, давай, Шипастый, сделай с ним тоже, что и со мной, — раздался знакомый голос. Так громко и неожиданно, что я даже вздрогнул.

— Ты? — удивился я.

— Не ожидал? — насмешливо спросила женщина. — Видишь ли в чем дело, ты поглощаешь не только живую энергию. Но также способности и сознание человека. Так что мы с тобой теперь неразлучны.

Казалось, Бумажница упивается моментом. Я же заскрипел зубами. Худшего соседа и представить нельзя, учитывая, что живет эта засранка теперь внутри меня.

И как-то сразу расхотелось поглощать Белоручку. С одной стороны, я на время заглушу Бумажницу, с другой — подселять в артефакт сознание мужика, зараженного какой-то непонятной херью, так себе идея. Я даже не знаю, что сейчас происходит в голове Белоручки. Поэтому я вытащил пистолет, снял его с предохранителя и два раза надавил на спусковой крючок. Одна пуля в сердце, одна в голову.

От звуков выстрела Башка вздрогнула и как-то странно посмотрела на меня. Не осуждающе, конечно, скорее с некоторой скорбью. После кивнула и вышла прочь. А за ней ломанулись Стрела с Градирней. Ну да, теперь можно драпать, а не играть в крутых мужиков.

— Зря ты так, Шипастый — поднял Миша с груди убитого камень, заодно разглядывая всякую мелочевку, выпавшую с инвентаря.

— Мне казалось, все уже ясно, — пожал плечами я. — Или у вас все такие чувствительные?