Райский пепел (СИ)

Ты ее уже трахал? – незнакомец наклонился вперед, и взгляд у него стал безумным, маниакальным. У единственного сына Луизы Рибас в тот же миг кровь застыла в жилах от ужаса; он рад был бы вскочить, но эти зеленые глаза гипнотизировали его, приковывали к месту. Где-то под плетеным столиком щелкнул складной нож, который близнец Насты без смущения продемонстрировал, заставив остро наточенное лезвие сверкнуть на солнце: - Если «да», то я отрежу тебе все части тела, которыми ты к ней прикасался.

Я… мы… - замямлил Джеймс, ощущая тошнотворную тяжесть в животе. Вокруг было людно и шумно, однако это не приносило облегчения, ему казалось, что он находиться наедине с этим сумасшедшим незнакомцем. Надо сказать ему «нет», вот слушались бы голосовые связки и губы!..

Ив?!... – над их головами зазвенел возмущенный женский голос. – Какого черта!

Наста рассерженно переводила взгляд с Рибаса на своего брата-близнеца и обратно. От нее не ускользнуло испуганное выражение лица Джеймса и нож в руке Ива, хотя тот попытался быстро его спрятать. Несколько секунд близнецы сверлили друг друга абсолютно одинаковыми горящими глазами, затем Наста подскочила к Иву и отвесила ему увесистый подзатыльник с восклицанием:

Ты никак не угомонишься, да? – не дожидаясь какого-либо ответа, она, как разъяренная фурия, развернулась и, пронесшись сквозь толпу посетителей, зашагала прочь от кафе.

Ив с печальным вздохом потер затылок, потом, уже забыв о присутствии Рибаса, вскочил и бросился следом за ней. Он, встряхивая длинными распущенными волосами, одетый в развевающуюся женскую тунику, привлекал к себе внимание праздногуляющих людей, но явно плевал на их мнение. Ив догнал сестру вскоре, но, когда схватил ее за руку, она раздраженно выдернула ее и не пожелала остановиться.

Я тебя предупреждала – прекрати за мной шпионить! – бросила Наста ему через плечо, говоря по-русски. - Но ты снова и снова… Черт возьми, ты невыносим!

Ладно тебе, пошутить уже нельзя…

Женщина резко остановилась и обернулась к нему, зло переспрашивая:

Ах, шутка? И нож был в этой шутке главной фигурой?

Нет, не был, - хмыкнул Ив, и начал задирать подол туники, явно собираясь продемонстрировать нечто неприличное: - Главная шутка заключалась в том, чтобы показать ему это, если бы он вдруг не понял, что я это не ты, и полез мне под юбку.

Прекрати поясничать, придурок! – рявкнула на него Наста, но уже без злости.

Оглядевшись, она заметила лоток торговца горячих сосисок и охлажденных напитков, подойдя к нему, Наста попросила сосиску в кукурузной лепешке. Брат тем временем пожал плечами легкомысленно и одним рывком снял с себя тунику, под которой оказались обрезанные до колена джинсы. Телосложением он походил на бога, так что все женщины в округе уставились на его обнаженный торс с жадным восхищением, а мужчины - с затаенной завистью.

Gung Hee Fat Choy*, - с улыбкой сказал продавец, подавая ей завернутую в промасленную бумагу лепешку и сосиску.

Наста, откусывая кусок от лепешки, вновь зашагала дальше по мостовой, одновременно обращаясь к брату:

Скажи мне, что бы ты делал, если бы все сложилось иначе и мы остались в таборе?

То есть? – он шагал, отставая от нее на один шаг. С тех пор, как пять месяцев назад они решили быть вместе, у него появилась эта манера: обидев или задев чем-то сестру, ходить за ней как тень, пока ей это не надоедало и она не прощала его.

Ну, мы бы спокойно повзрослели, не зная бед и несчастий. Как и любой приличной цыганской девушке мне нужно было бы выйти замуж за уважаемого цыгана… И что бы ты сделал, а?.. Угрожал ножом каждому, кто ко мне посватается?

Да.

Придурок, - повторила она. – С таким братом мне только в монастырь идти.

Я не отпустил бы тебя в монастырь, ведь тогда мы не смогли бы часто видеться.

Извини, - она вновь резко остановилась, - ты, наверное, не понял, к чему я клоню. А клоню я к тому, что я уже взрослая женщина, а не пятилетняя малютка! Я выросла, ты это понимаешь, Иврам? Мое целомудрие не надо так рьяно охранять, ясно? Я сама себя хозяйка! Я красивая женщина, я нравлюсь мужчинам и мужчины нравятся мне…

Слишком много «я» в твоем монологе, - заметил Ив. – А где «мы»?

Тебе нужно «мы»? Хорошо. «МЫ» не должны маниакально вмешиваться в личную жизнь друг друга.

Но моя личная жизнь – это ты, - просто и незамысловато возразил ей брат. – Все остальное – оно не мое, не личное.

Наста устало стукнула себя по лбу, чувствуя, что не в состоянии сказать что-либо против его слов. Обреченно покосившись на лепешку в своей руке, она откусила новый кусок и проговорила:

Похоже, мой ребенок останется без состоятельного отца. Придется самой придумывать, где достать денег на хороший колледж… - когда Ив пораженно вперился в нее, женщина небрежно добавила: - А чего ты хотел? Только я собиралась сообщить о беременности, как поймала тебя на том, что ты угрожаешь ножом отцу моего ребенка!

Да я убью этого сукина сына! – зашипел Ив в бешенстве. – Отрежу ему…