Райский пепел (СИ)

Ты мой брат, - сказала она через силу. – Как я могу убить тебя? Ты всегда знал, что не смогу…

А я всегда хотел, чтобы моя смерть пришла от твоей руки. С любой другой смертью я готов был бороться и выбрался живым даже из ада, но если б ты… - пальцы Ива сильно, до боли сжали ладонь Насты, а его безумный взгляд обшаривал ее лицо, умытое ручейками слез. – Если бы ты принесла мне смерть, я бы успокоился. Потому что это ты измучила меня, ты превратила меня в безумца – сама того не зная… И сейчас, наверное не знаешь, потому что у тебя отняли твою память, забрали ее. А вместе с памятью – все твое доверие ко мне!

Наста, услышав это, вдруг покачала головой, возражая:

Нет, я вспомнила, - прошептала она. – Я вспомнила… Это было ужасно, но я вспомнила. Ты пытался меня спасти от Владлена, а я хотела сбежать от тебя. Ты сказал мне тогда, что продал себя ради того, что вернуть меня…

Я бы продал себя снова, если бы только понадобилось. Но Панов оказался хитрее меня, он залез к тебе в голову и полностью подчинил себе – и я ничего не мог с этим поделать. Когда я учился в спецшколе, то единственная мысль - которая удерживала меня от того, чтобы не сойти с ума от всего, что со мной там делали – была мысль о тебе. Я выжидал удобного момента для побега, долго, очень долго выжидал… Но ты отказалась со мной уйти! После всего, что было, ты отказалась! – лицо Ива исказила гримаса боли, жестокой и давно пустившей корни в самые глубины его души.

Прости... Прости меня! - Наста заплакала горше, почти навзрыд. И ей с каждой секундой становилось все более жутко от того, что Ив продолжал прижимать дуло пистолета к своей груди.

Когда ты вернулась к Панову, я решил, что буду тем, в кого меня превратила спецшкола, - продолжил мужчина хрипловатым голосом. – С сумасшедшего маньяка спроса ведь нет – ему не нужны мотивы, причины и оправдания. И никто бы не подумал пытаться найти мое слабое место, потому что я избавился от всего, что делало меня слабым. Даже ты, в конце концов, уверилась в том, что я сошел с ума… И, пока все считали меня сумасшедшим, ты была в безопасности, никому и в голову не приходило использовать тебя против меня…

Но почему ты не пришел снова? Почему?

Ты бы не стала слушать меня, а Панов, без сомнения, сделал бы все, чтобы использовать ситуацию себе на пользу. Я не мог рисковать тобой. И все это время… Я думал о тебе каждый день. Я думал о тебе всякий раз, когда видел отражение своего лица в зеркале… - из его глаз покатились слезы, редкие, сдержанные, но все же слезы. Наста впервые увидела брата плачущим. – Я полагал, что у меня хватит сил вынести это. Но ошибся. Я слабак. Эта боль казалась такой нестерпимой, что я, пытаясь заглушить ее, начинал разрушать все и вся вокруг себя – мне казалось, если я докажу прочим, что любви и счастья нет, то успокоюсь и перестану желать запретное. Но, чем больше я разрушал, тем глубже становилось отчаяние, мне нигде не было покоя… Я слаб. Я осознал это.

Нет! Нет, ты не прав! - с горячностью отвергла его слова Наста, прикасаясь кончиками пальцев к его влажной щеке. - Ты самый сильный человек, которого я знаю.

Если бы у меня были силы, то я не скатился бы в такую пропасть. Я перестал различать: где я играю в безумие, а где я действительно безумен, для меня все стало единым. Я творил такие вещи… знал, что не следует так поступать, что нужно остановиться – но не останавливался… Я причинял боль, и мне тоже было больно, но я продолжал играть – вернее, думать, что играю… а сам просто желал уничтожить сам себя, чтобы окончательно перестать чувствовать. И когда ты сама сделала шаг, чтобы попытаться вернуть наши отношения, я оттолкнул тебя, потому что мне хотелось отомстить за боль, за все эти годы боли… Глупец, как же я заигрался! Мое безумие, которое я носил как маску, застилало мне здравый смысл – и я куражился, не замечая, что вот-вот случится беда… Когда я вытащил тебя, бездыханную, из того аквариума в «Георгиевской звезде», то любая смерть мне показалась раем по сравнению с жизнью, наполненной осознанием того, что я натворил! Даже если бы с меня живьем срезали кожу, это не было бы так ужасно. Я готов был последовать за тобой на тот свет… И сейчас готов, будь уверена, - он взглядом указал на пистолет. – Убей меня прямо здесь, дай мне покой. Или же…

Или же что? – переспросила Наста настойчиво. – Что?!

Или же спаси меня… - закончил свою мысль тот. – Я не могу больше жить так, без тебя, у меня не осталось сил. Я не хочу больше причинять людям боль, только потому, что изнутри меня пожирает тоска и безумие. Я столько всего натворил… Но, быть может, даже для меня есть надежда? Могу ли я надеяться?..

Наста рывком освободила свою руку с пистолетом и отшвырнула от себя оружие. Затем прильнула к Иву, обвивая его шею, гладя по волосам и покрывая поцелуями лицо. Их слезы смешивались меж собой, и брат обнимал ее странно неуверенно, как обнимают невесомое облако, способное в любую минуту раствориться без следа.

Не бросай меня больше, - бормотал он надрывно. – Никогда меня больше не бросай…