Ракетчик звездной войны

– Пойдем прогуляемся? – предложил Кузьмичев, ощущая непривычную робость.

– Пойдем! – согласилась Миньковская.

Полковник повесил на плечо автомат – «калашников» обжег голую спину разогретым металлом, – взял Аллочку за руку и повел ее по берегу.

Он шел и ни о чем не думал – редкий случай на этой планете. Девушка в голубеньком бикини была скорее раздета, чем облачена, и это подгоняло темную кровь в жилах.

Они перешли высокий песчаный вал, потом еще один. «Панночка» иногда поглядывала на него, но ни о чем не спрашивала. Догадывалась? Кузьмичев снял автомат и бросил его на бурые лохматые шапки высохших водорослей.

Он обнял Аллу и прижал к себе. Дремлющее в нем желание взбурлило, кровь закипела… Георгий начал жадно целовать девичью шею, с замиранием ожидая слова «нет». Не дождался.

Девушка была ласкова и податлива, она присела на шуршащие водоросли, потянув полковника за собою, и легла.

Задыхаясь, Кузьмичев покрыл поцелуями ее плечи и груди, собирая сухими губами соль.

– Песок колется… – пробормотала Алла, обхватывая Георгия руками и ногами.

Плотнее, теснее, ближе… Еще ближе… Еще…

* * *

Прошел час. Может, и все два утекли.

Во всяком случае черные «траурные» трусы и изящные голубые трусики успели высохнуть, сброшенные на горячий песок.

Кузьмичев бездумно валялся на водорослях, похожих на стружки, Алла лежала рядом, положив голову ему на живот. Георгий гладил грудь девушки и улыбался. Оба молчали – сначала унимали бурное дыхание, а потом просто хранили тишину.

Пару раз полковник перекладывал ладонь на автомат, но тревога оказывалась ложной – то Наташка выглянет из-за вала песка, улыбнется хулигански и скроется, то какая-то тварь выпрыгнет из воды, пролетит, колыхаясь и трепеща, походя на полупрозрачный лист лопуха, и плюхнется обратно. И опять тишина.

И ладонь снова возвращается на упругую выпуклость, уминая розовый сосок, а тонкие пальчики Аллы гладят его руку сверху…

– Какой покой, правда? – негромко проговорила девушка.

– Правда…

– Я такая счастливая…

– Я все равно счастливее…

– А сколько всего впереди, представляешь? Мы встретимся с нашими, а потом полетим на Землю! Вдруг да родню отыщем?

– Аллочка, ты – мой самый близкий родственник, роднее не бывает…

Миньковская сладко улыбнулась.

– Знаешь, чего я боялась больше всего? – призналась она. – Увидеть тебя голым. А ты весь такой гладенький…

– Ну, ты обо мне, как о дитенке!

– И мне совсем не было больно – ни капельки…

– Аллочка… Что же ты не сказала?

– А тебе было бы легко признаться, что ты – девственник?

– Ну, когда это было…

Алла засмеялась, вскочила, отчего ее груди подпрыгнули, и крикнула:

– Подъем!

– Слушаюсь!

Одевшись, они вернулись в лагерь по своим следам.

Глава 13

«За речкой на юге»

Жизнь в лагере кипела и бурлила. Марк Виштальский с целой командой добровольных помощников ставил две армейские палатки – чтоб мальчики справа, а девочки слева. Слышались возгласы:

– Да куда вы тулите эту халабуду?

– Сюда, вот…

– А надо тамочки и туточки!

– Кончай ловить гавов там, иди помоги мне тут!

– Шо вы пихаетесь?

– Саксин! Иди вже сюда, сколько можно ждать!

– Щас!

– Ты мне не щас, а зараз!

Вокруг Шматко собралась иная компания – рыбаки по зову сердца. Соорудив импровизированный плот, они загрузились и вышли в залив, дружно выгребая маленькими веслами.

– Давайте мачту доделаем! – кричали им с берега и потрясали кипой парашютов, годных на перешив в паруса, но рыбаки лишь отмахивались веслами – их ждал первый улов в океане Водана.

Целая стая лопухастых рыб, просвечивая на солнце, перелетела через плот и булькнула в воду. Тут же стала ясна причина кульбитов – метра на три из волн выперла тварь, больше всего похожая на кожистую воронку, отороченную куцыми плавниками.

Издав сиплый, булькающий звук, тварь сомкнула круглую пасть, оснащенную многорядными зубами, ляскнула и погрузилась обратно, глубоко разочарованная, только длинный тонкий хвост щелкнул в воздухе кнутом, окропляя плот капельками соленой влаги.

Теплый ветер обвевал кузьмичевское тело, его грели две звезды, красная и голубая, под ногами продавливался мягкий, горячий песок.

Георгий глубоко вздохнул. В это прекрасное мгновение ему было явлено драгоценное чувство некоей причастности, включения в жизнь космоса.

Раньше все ощущения полковника, все его желания и помыслы складывались из фактов бытия, земного бытия, но даже впечатления того, что он землянин, не было. А теперь ему явилось понимание: он – житель Галактики.

Его родная планета вращается вокруг желтого карлика, ничем не примечательной, заурядной звезды, которых по Млечному Пути миллиарды светятся.

И Солнце, и Земля, и он, Георгий Кузьмичев, всего лишь незаметные частички Вселенной, песчинки в кладке Мироздания. Исчезающе малые величины, но от космоса неотделимые, тождественно равные и далекой-предалекой туманности, остывшей еще в мезозое, и перегретому Ригелю, швыряющему в пространство миллионы тонн света ежесекундно. И тем же лонгструмпам.