Ракетчики

Внутри вокзала происходило вавилонское столпотворение. Так думалось Рохлину. Он не знал, что там, в Вавилоне, за столп творили, много ли было людей, но внутрь вокзала он даже заходить не стал. На входе, его, российские солдаты, совершали примитивные деактивационные процедуры, которые уже он видел в «Привокзальном». Рохлин вышел на перрон по обводной лестнице. Его патруль узнал, померил радиометром самого Диктатора, его охранников, только потом пропустил.

В здании большинство окон было зашито фанерой. Но часть, как правило, маленькие секции, блестели стеклом. Новым, чистым. Это показалось логичным: взрывов больше не будет, а свет внутри желателен. Заходить в заполненный людьми зал ожидания Рохлину не захотелось. Гам, детский плач, грустный вид людей не располагали к любопытству.

На первом пути стоял пассажирский состав. В него входили люди. Опять же, через веник, воду. Солдатик, нет, боец принёс свежее ведро, из которого шёл пар. Значит, горячая. Из корыта вылил прежнюю, обстучал ото льда, налил из ведра. В это время другой боец водил радиометром на ручке со всех сторон от пёстро одетой тётки. Что-то ему не нравилось. Диктатор подходил всё ближе, а события набирали обороты. Боец что-то сказал офицеру, тот подбежал от соседнего вагона.

— Что случилось?

— Карман в пальто фонит. Сильно фонит. Пальто снимать не хочет.

— Гражданка, не задерживайте движение, снимайте пальто. Или выкладывайте вещи из кармана.

— Ой!! Спасите!! Люди добрые!!

С этими словами баба полезла в вагон. Попыталась. Бойцы, что стояли по обеим сторонам двери, её схватили за руки, с трудом, но оторвали от поручней и вытолкнули в сторону. Офицер Светлой Руси достал пистолет, взвёл курок, и грозно сказал: «Доставай сама, а то, по закону военного времени…» Тётка «сдулась», покорно вывернула карман, прямо на плитку перрона посыпались колечки, серьги, ещё какая-то золотая мелочь.

— Сычёв, проверь.

— Ага, оно самое. Звенит, хорошо так. На пятнадцать единиц.

— Дура! Ты хоть понимаешь, что делала? Мародёрство я тебе доказывать не буду, но у меня на сей счёт есть чёткая инструкция.

Офицер прижал на груди тангенту: «Тащ лейтенант, у меня тут мародёрка с золотом. Грамм сто. А про что? А-а. Пятнадцать единиц. Понял.

Подошёл ещё один офицер.

— Мы такую не пропускали… А откуда она взялась?

— Не знаю. Достояла очередь.

— Ты как на перрон попала? Чудо? Молчишь? Ладно. Ребята, держите её. Пистолет дайте.

Бойцы сноровисто растянули бабу, та принялась причитать, один из бойцов подал пистолет офицеру. Баба захлебнулась криком. У Рохлина ёкнуло сердце. Он подскочил к офицеру и гаркнул: «Отставить!»

— Здравия желаю, тащ генерал! Дежурный по перрону лейтенант Валидуб!

— Вы что, с ума сошли?!

— Вы, скорее всего, не то подумали. Мы не убивать её собирались.

— Да? А мне показалось… Добро. Что вы хотели делать этим пистолетом?

— Пометку. На лбу. Это не пистолет, а инъектор. Под давлением зелёнка под кожу впрыскивается. Отмыть невозможно. Через неделю рассасывается сама. Это бы означало, что её будут эвакуировать в последнюю очередь.

— Всего-навсего?

— Да. По инструкции. Мы мародёрство не расследуем. Только следим, чтоб заразу в вагон не тащили. Вообще, из зоны не растаскивали. На шоссе — то же самое делается.

— А почему такая странная пометка? Вдруг, у кого-то будет поцарапан лоб от естественных причин? Именно в том месте?

— По инструкции. Моё личное мнение — такова будет его злая доля. Того человека. На самом деле, сильно сомневаюсь, что много людей царапают лоб точно между бровями. Это сильно умудриться нужно.

— Вы… Слишком прямолинейно действуете, лейтенант. Давайте подойдём творчески. Женщина, если вы нам расскажете, как пробрались на перрон, минуя радиоконтроль, то вы уедете не последней, а на этом составе, я обещаю. Вы меня узнаёте?

— Узнаю. Диктатор. Не губите! Всё скажу, ей-ей, скажу. Через багажное отделение. За колечко. Сказала, что быстрее хочу.

— Лейтенант, действуйте.

Лейтенант по рации вызвал группу усиления и стал ждать. В это время процесс не прекращался ни на секунду. Очередной пассажир подходил к вагону, снимал ЗК, его обрабатывали, обзванивали радиометром, обзванивали вещи, проверяли лоб на предмет наличия зелёнки, только после того пропускали в вагон. Один из бойцов смёл золото прямо под поезд, в рельсы. Генерал не стал придираться.

— Часто такое бывает?

— Такое — первый раз в мою смену. Чаще всего обувь фонит, разуваем и садим босыми. По инструкции. Полчаса назад у мужика одного рюкзак отобрали. Средний фон. Вещи внутри были в норме. Оказывается рюкзак у него на балконе сох, на верёвках. Рюкзак забрали, вещи отдали и посадили. Помечать положено только злостных. Которые специально нарушают.

— Хорошо вышколены твои бойцы.

— Это ваши. Это ваш командир отделения, сержант. Чуть дальше, возле штабного вагона, их комвзвода. Лейтёха, как и я. А нас, с Руси, мало.

— Рация работает?

— У нас особые ЗК, армейские, чуть более продвинутые, чем у вас. Рация там — военная, с функцией шумоподавления. Всё равно потрескивает, но говорить можно.