Ракетчики

— Разбитые стёкла заменили фанерой. Оба стекла. Фанера даже теплее, чем стекло. Лекарства, радиометры. У многих одежда фонит. Да и сами люди… Но таких уже не лечим. — Врач грустно вздохнул. А проблему освещения решить помог, как это ни странно, тоже их электрик. После взрыва много что погорело. Там — кварцевая лампа, там — освещение в операционной, все лампы, что были включены на момент взрыва, медтехника в физкабинете. Работы электрику хватает.

— Они что, в каждую мелочь лезут? Светлорусы?

— Нет, это нам так повезло. К нам прибыла для помощи, как волонтёр, одна старушка. Она работала фельдшером всю жизнь. Вы не поверите: бабушка Диктатора. В смысле, Диктатора Руси, Корибута. Лидия Ивановна. Она прибыла в общей группе врачей. Хотя она и старенькая, мы не нашли повода отказывать, посмотрели на её квалификацию, остались вполне довольны. Как, впрочем, и остальными медиками Светлой Руси. А электрик — её муж, Николай Андреевич, дедушка Корибута. Золотые руки.

— Командуют?

— Что вы? Нет. Просто работают. Оба. Лидию Ивановну мы поставили на сортировку больных и раненых. Оказалось, она не только грамотно разбирается в травмах, степени тяжести травмы, но и очень быстро и точно диагностирует. Практически, нет ошибок. Ничего выдающегося, но вполне грамотный медик. Остальные болезни, если хотите знать, сильно обострились, хронические дали рецидивы. Инфаркты, инсульты, кризы дали такую вспышку — мама дорогая! В начале дня у нас был такой базар-вокзал — за голову хватались. Сейчас стало чуть полегче. Все врачи с домов стянулись, разгреблись, вошли в ритм. Чаю?

— Давайте, не откажусь. Зря борща на вокзале не поел.

— Может, еду принести? У нас есть.

— Давайте, и расскажите дальше.

Рохлин ел, расспрашивал. Узнал он и про бабушку, и про дедушку Корибута. Узнал о нескольких грузовиках с самыми нужными при той катастрофе, что постигла Терем, лекарствами, медоборудованием, медсредствами. Светлая Русь многопланово подготовилась к ядерным ударам. Генерал сделал несколько звонков в разные места: штаб РВСН, штаб армии, штаб областного Теремского МЧС, телестудию. Затем спустился в приёмный покой. Пока шёл за медсестрой долгими коридорами отделений и галерей между корпусами, насмотрелся. В палаты даже не стал заглядывать. Если в коридорах лежали не на кроватях, а на матрацах, то в палатах должен быть полный «аншлаг». Большинство, кого Рохлин видел, были в бинтах и гипсах, что вполне соответствовало ситуации. Стоны, запах лекарств, крови, детский галдёж. Надо так понимать, что часто в больницу поступали целые семьи. И детей не стали выделять в детские больницы. Атмосфера необычайно тяжёлая. Внизу Диктатор видел работу бабушки Корибута. Маленькая старушка, слегка сгорбленная, в очках и белом халате была одной из нескольких врачей, работающих в приёмном покое. Обследовала мужчину. Приоткрыла веко, попробовала лоб, послушала пульс на запястье. Что-то написала на планшете, который был на груди у больного.

— Дарья Павловна, первая очередь. Немедленно на стол. Внутреннее кровотечение.

И перешла к следующему больному. При ходьбе она опиралась на палочку. Обычную деревянную клюку с резиновым набалдашником. Рохлин наблюдал за работой старушки ещё какое-то время. А та была сконцентрирована на работе, так казалось. А на самом деле, ещё на двух проблемах: не упасть при ходьбе и не уснуть от усталости. Потом, наконец, её силы кончились, она ушла в специальную палату, выделенную персоналу для отдыха. Рохлин не стал её теребить. Переезд, перелёт, восемнадцать часов непрерывной работы — зрелый человек не каждый выдержит. А тут — бабушка, божий одуванчик. Генерал пошёл другим путём: обратился к дежурному врачу. Тот ему поведал на ходу, что да как. Что Лидия Ивановна работает хорошо, полезна; что командовать и не пробовала, разговоры были только на профессиональные темы, соответственно, ничего особого сообщить не может. По поводу её мужа, врач просветила, что тот взял пару солдатиков в помощь, из числа охраны, прошёлся по соседним домам, вернулся с ворохом лампочек, и больница опять увидела свет. Впрочем, не обошлось и без приключений, выбило пробки.

— Николай Андреевич спустился в щитовую и всё починил. Через двадцать минут всё светилось, как сейчас. Больше тут ему делать стало нечего, физкабинет он отложил на потом, как не срочное, одел ЗК, расспросил дорогу и пошёл в городскую номер пять. Там у них та же беда, что и у нас.

— А почему ваш штатный электрик не справился?

— Нет его, не пришёл. Телефона у него нет. Живёт — далеко. Может, погиб, может, в подвале сидит.

— А где находится городская номер пять?

Глубокая ночь, штаб Теремского МЧС.

— Коля, а где твоя супруга?

— Тут где-то спит. Умаялась, наконец. Коньячка не желаешь? По соточке?

— Давай. Выведет он там радионуклиды или нет — ещё вопрос, а нервы подлечить надо. Столько слёз, горя, боли, трупов видел сегодня… Скажи-ка, Коля, а, правда, вы сами сюда желание изъявили… Корибут не…