Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны

В погоне за повышением цифровых показателей надежности разработчики электрических схем и приборов резервировали элементы и цепи. Цифры действительно улучшались, но при испытаниях не удавалось обнаружить многих ложных перемычек и доказать, что каждый из параллельно включенных контуров исправлен.

Кампания борьбы за надежность перекинулась на Уфимский приборостроительный, «Киевприбор» и другие заводы. Мне с товарищами потребовалось вылетать в Уфу и Киев, чтобы совместно с заводскими специалистами разработать мероприятия по ужесточению методики испытаний приборов.

Под Феодосией на опытном аэродроме ВВС продолжался набор статистики, доказывающей надежность парашютной системы, сбрасывали макеты ФАБ — фугасных авиационных бомб и макет СА корабля. ОСП — основная система парашютная и ЗСП — запасная система парашютная были отработаны на многих десятках сбросов с самолета.

И тем не менее космонавт, которому предстояло лететь на 7К-ОК № 4, уже был приговорен. Никакие наземные эксперименты и самые тщательные предполетные испытания не могли бы его спасти.

25 марта в Кремле Смирнов провел заседание ВПК, на которое проверялся ход подготовки к пилотируемым пускам «Союзов». По программе, которую докладывал Мишин, предполагалось 21-22 апреля («по готовности») осуществить пуск активного корабля, а на следующие сутки — пассивного. В активном будет находиться один космонавт, а в пассивном — три. После успешной стыковки должен быть осуществлен переход двух космонавтов «через открытый космос» из пассивного в активный. Еще через сутки оба корабля, расстыковавшись, возвращаются на Землю. Карась доложил о готовности КИКа, Кутасин — о готовности средств поиска и спасения, а Керимов, подводя итоги как председатель Госкомиссии, подтвердил, что работы идут по графику и сомнений в надежности кораблей нет. Каманин представил экипажи «Союзов» — всего двенадцать человек. В основные экипажи вошли: Комаров — для активного, а Быковский, Хрунов и Елисеев — для пассивного кораблей. Неожиданным было заявление Каманина, что дублером Комарова будет Гагарин.

Заседание закончилось решением одобрить программу и подготовить доклад в ЦК. Я с Бушуевым остался в приемной ждать Мишина, которого Смирнов задержал вместе с Вершининым и Каманиным. Воспользовавшись задержкой, к нам подошел Мрыкин. Обычно сурово-озабоченное выражение его лица заменяла виноватая улыбка.

— Все довольны решением о возобновлении пилотируемых полетов. А вы хорошо подумали? После всей чехарды надо бы еще один контрольный беспилотный пуск сделать. Все так спешат. Я не хочу вмешиваться. Ваше дело.

Мы с Бушуевым его успокаивали. Все просмотрено, будут заключения по всем системам. Но как же Мрыкин был прав!

Мишин и Каманин вышли от Смирнова возбужденные. На пути в Подлипки Мишин рассказал, что Смирнов их задержал, чтобы обсудить вопрос о Гагарине.

«Мы не имеем права рисковать Гагариным», — так заявил Смирнов от имени ЦК КПСС и правительства. Мишин его поддержал. Однако Вершинин и Каманин решительно возразили. Нельзя, по их мнению, отнимать у Гагарина перспективу полетов в космос.

Смирнов сказал, что комплектование экипажей — это дело Министерства обороны и Госкомиссии, а вопрос о Гагарине будет решать не он, а Политбюро. Запрещая рисковать жизнью Гагарина на «Союзах» или при облете Луны на Л1, Политбюро не догадалось запретить ему полеты на обычных тренировочных самолетах-истребителях. Это просто никому в голову не пришло.

Подготовкой «Союзов» на 31-й площадке руководили Юрасов и Осташев. По их докладам, кроме незначительных замечаний, с которыми они справлялись на месте, все протекало нормально. Мне, Трегубу и Агаджанову было поручено проверить готовность людей, документацию и работу всех наземных служб, с тем чтобы управление полетом с самого начала осуществлялось из евпаторийского центра. Я должен был перелететь в Крым еще до пуска и в Евпатории быть техническим руководителем до прилета Мишина.

Но в этот график вклинился второй экспериментальный пуск Л1. На этот раз по программе уже полагалось облететь Луну и потренировать «землю» в управлении программой возвращения.

Мишин для участия в пуске улетел 6 апреля на полигон, предварительно отправив в Евпаторию меня и Трегуба.

По информации с полигона, пуск УР-500К с кораблем Л1 № 3П 8 апреля в 12.00 с секундами прошел отлично. Корабль вышел на опорную орбиту, и теперь нам из Евпатории положено было через сутки дать команду на второе включение блока «Д» для разгона к Луне. Для руководства экспериментом Мишин из Тюратама перелетел к нам в Евпаторию.